Тетрадь с ошибками. Против правил

— Ничего страшного! Когда слишком долго без дела, я скучаю.

«Дело! Точно! Сколько можно прохлаждаться? Там Аня в беде!» — ангел-хранитель вернулась к реальности и вспомнила о своих прямых обязанностях.

Боли в груди уже прекратились, а, значит, можно было возвращаться к работе. Поэтому Серафима быстро сменила сорочку на белое длинное платье, причесала светлые кудри и собралась на выход.

«Надеюсь, ее еще можно спасти!» — с этими мыслями дернула ручку двери. Та не поддалась.

— Не поняла, — растерянно и вслух.

Металась по дому в поисках ключа. Его нигде не нашлось. Выйти через окно тоже не получилось: ставни, как будто, заклинило. Тогда Серафима забарабанила в дверь, что есть мочи: «Кто-то же должен услышать!» И здесь ее надежды не оправдались. Она оказалась запертой в собственном доме в самый неподходящий момент. Опустилась на корточки, прислонилась к стене и горько заплакала.

— Теперь уже точно все потеряно.

30

Для тех, кто Судьбе категорически не нравился, в Книге была прописана профессия проктолога. Но Валентин не связал с этим жизнь навсегда: не так давно переучился на патологоанатома. «Работа с людьми — лучшая работа на свете. Особенно, если они мертвые», — нередко говорил он коту, придя из морга в крохотную каморку. Больше разговаривать было не с кем.

В кошачьих «мяу» Валентин находил понимание и сочувствие, а иногда — и дельные советы. Все крутили пальцем у виска и обходили стороной железную дверь в неуютную квартиру, доставшуюся ему от бабушки. Поговаривали, что старушка умерла не своей смертью: Валентин якобы задушил ее ночью подушкой. Но правда ли это, не знал никто. Кроме самого хозяина и четырех стен.

В полупустой квартире стерильно, как в операционной, а в единственной комнате — только шкаф и кровать, видавшие еще Октябрьскую революцию. На кухне такие же серые обшарпанные стены и холодильник, в котором вместо еды — банки с человеческими органами. Вот глаз, а это сердце, печень, почка… кто увидел бы, ужаснулся. Но увидеть было некому. Сюда не заходил никто. Кроме самого хозяина и его пушистого дымчатого питомца.

— Мяу! — Кот залез на стол и заглянул в жестяную кружку.

— Не осуждай. Мне грустно, — Валентин допил остатки вина.

Хотел было налить еще, но кот махнул хвостом и свалил пакет с дешевым пойлом. Красное сухое разлилось по полу.

— Ах ты, мразь! — Хозяин схватил питомца за шкирку и начал размазывать им лужу по линолеуму.

Кот вырывался, царапался и орал, как резанный. Пока со всей злости не укусил Валентина за руку, не освободился от роли половой тряпки. Обиженно убежал в комнату наводить марафет: серая шерсть подмокла, свалялась и запачкалась вином. Живодер, а не хозяин!

— Кис-кис-кис! Где ты, Серый? — Валентин вошел в комнату и щелкнул выключателем. Загорелся свет, и кот мгновенно спрятался под кровать. — Ну, и черт с тобой! — хозяин завалился на чистую постель прямо в одежде, повернулся на бок и захрапел.

Проснулся ранним утром от истеричного «Мяу!». Нахальная кошачья морда лезла в лицо и усами щекотала щеки.

— Ага! Жрать захотел, сам пришел! Брысь! — Валентин скинул с себя одеяло вместе с котом. Тот завизжал и вцепился когтями в пододеяльник. Удержался, не упал. — Так уж и быть, пошли.

Валентин сел на кровати и долго водил босыми ногами по полу в поисках тапок. Один нащупал, а второй где? Пришлось заглянуть под свое спальное место и оттуда доставать домашнюю обувь. И все это под настойчивый зов кота.

— Да, подожди ты, дьявольское отродье! — кряхтя, стоя на коленях и дотягиваясь до тапка шваброй.

С горем пополам вытащив домашнюю обувь, всю в пыли и грязи, Валентин, наконец, обулся.

— Теперь можно и позавтракать, — выдавил в миску кота жидкий корм из пакетика. Рагу с кроликом. А себе отрезал кусок колбасы, в которой не было и намека на мясо. Производитель сэкономил даже на ароматизаторах.

— Зря ты вчера разлил мое вино, — давясь противным бутербродом, сказал Валентин питомцу. — У меня был повод грустить. Представляешь, у нее есть парень! Хотя чему я удивляюсь? Она же такая красивая.

— Мяу! — стол, — похоже, любимое место этого кота.

— Да, да. Прекрасно помню, о чем мы с тобой разговаривали. Все люди — мрази, а женщины — тем более. Но ты посмотри, какая она восхитительная, — Валентин тыкал в усатую серую морду телефоном, где была открыта фотография фигуристой блондинки. Ее глаза слегка сужены: она улыбалась.

— Мяу!

— А я о чем! И откуда она только взялась на мою голову? Немудрено, что уже занята. Хотя…это не такая уж и проблема. Это я решу, — говорил и перебирал четки на руке.

Среди врачей больницы, где работал Валентин, ходили слухи, что они сделаны из человеческих костей. Так ли это, не знал никто. Кроме самого Валентина и его кота.

— А дальше что мне делать, Серый?

— Мяу! — кот спрыгнул со стола прямо на колени хозяина.

— Ты, как всегда, прав. Завтра же подойду к ней. А сегодня у меня важное дело, которое нужно успеть сделать до работы.

— Мрр, мяу! — Серый боднул Валентина в живот.

— Мразь и дьявольское отродье! Ты просто невыносим! Но мне так помогают твои советы, — хозяин почесал пушистого питомца за ушком.

31