Тетрадь с ошибками. Против правил

— Посмотри на фото, — Анина мать вытирала влажной тряпкой памятник сестре. — Ты на нее так похожа. Одно лицо!

— Ой, да ладно тебе! — Аня, наконец, зажгла свечу.

— Нет, ну правда. Посмотри! — мама Ани поставила лампаду возле памятника Серафиме.

— Может, что-то и есть схожее, — задумчиво протянула Аня и достала маленькое зеркальце. Смотрела то в него, то на фотографию. Разглядывала свои белые кудри и родной тетки, свой аккуратный маленький носик и Серафимин, свои пухлые губки и ее. — Еще к Кириллу нужно зайти.

Анина мама кивнула, но с дочерью не пошла. Осталась сидеть на лавочке возле могилы младшей сестры, тяжело вздыхая. Столько лет прошло, а боль от утраты все еще сидела где-то внутри. Очень глубоко, поэтому слез больше не было. Серафима к ней приходила во снах. До сих пор, но уже не так часто.

4

Как же разрослось кладбище за пять лет! Казалось, не так просто добраться до нужной могилы. Но место, где похоронен муж, Аня находила с закрытыми глазами. Помнится, первое время приходила каждый день. Потом, конечно, реже. Некогда стало: семья, заботы.

— Привет, — поставила в вазу две искусственные гвоздики. — Давно не приходила, прости. Ты, наверное, думаешь, я о тебе забыла. Но я не забыла. Каждый день вспоминаю тебя, нашу встречу, предложение, свадьбу, ссору, — немного помолчав, продолжила. — Я так виновата. Если бы не поехала с ним, то ты бы не ушел из дома и… но еще хуже, что, в конце концов, ты, будто бы, оказался прав. Мы же поженились и растим сына. Твоего сына.

Ветер, завывая, поднял в воздух опавшие листья. На памятник с фотографией Кирилла упали две крупные дождевые капли. Аня, поежившись от холода, засунула руки в карманы пальто. По ее щекам катились слезы.

— Но скажи: что мне оставалось делать? — она перекрикивала непогоду. — Мне было тяжело, а Макс подставил свое плечо. Не осуждай и прости. И прекрати сниться. Это невыносимо! — снова взяла паузу и почти перешла на шепот. — Я бы не просыпалась никогда. До сих пор иногда хочется удавиться: как накроет. Но у меня семья. Надо о них думать, а ты не даешь. Прошу, отпусти!

Из-за туч показалось тусклое осеннее солнце, а ветер больше не пытался сорвать капюшон с Аниной головы. Вдруг Аня почувствовала рядом тихое дыхание, и, будто бы, ее кто-то коснулся? Подошел и вытер слезинки. Показалось.

5

Увидев, что Аня собралась на кладбище, Кирилл решил тоже посетить свою могилу. Ненадолго. Было сложно удержаться от того, чтобы не встать рядом и не послушать слова жены.

Внимательно рассматривал Аню. В ней многое изменилось. Не постарела, нет. Просто стала другой. Подстригла еще короче белые волосы, закрасила голубую прядь. Больше не похожа на ту веселую, легкую на подъем пацанку, которой была лет шесть назад, в день их знакомства. Бледная, немного измученная и совсем худенькая. Такой предстала Аня перед Кириллом.

Лишнее напоминание о том, что Максим воспитывает его сына, привело ангела в бешенство. Он не смог проконтролировать себя, от чего ветер чуть не сбил Аню с ног. Затем стало так обидно, что Кирилл заплакал.

Ане бы уйти, чтобы не промокнуть до нитки, но она продолжала говорить, оправдываться и умолять.

— Я тебя прощаю и обещаю больше не беспокоить, — успокоившись, прошептал ангел и коснулся Аниного плеча. Встал напротив нее и заглянул в большие серые глаза. Провел пальцем по щеке, вытирая катившуюся слезинку, — Не надо, не плачь. Я люблю тебя.

Конечно же, слова Кирилла не долетели до Аниного слуха. Но она почувствовала его присутствие. Он рядом: услышал ее и прощает. Ане стало легче на душе. Немного.

6

Ужин разогрет уже в третий раз. Маленький мальчик вот-вот заснет. Сказка о доблестном рыцаре почти дочитана.

Тик-так, тик-так! Настенные часы лишний раз безжалостно напоминали, сколько времени прошло с тех пор, как должен был вернуться Максим.

Громкий хлопок двери. В квартиру, шатаясь, вошел Макс в порванной куртке и с разбитым носом. Его пшеничного цвета волосы были растрепаны.

— Я дома! — на всю ивановскую заплетающимся языком. Ботинки разлетелись по разным концам прихожей. Куртку стянуть с себя не смог: запутался в рукавах. — Да, черт возьми!

— Явился, не запылился! И где тебя носило? — Аня вышла из комнаты сына. Встала у дверей, скрестив руки и нахмурив брови. — Опять напился!

— С ребятами посидели чуть-чуть. Отмечали. Представляешь, у нас будет тур! Ик! — куртка, наконец, поддалась.

«У нас будет ребенок», — в ее мыслях, а вслух вырвалось:

— И что? Нажираться, как свинья, теперь? Ты же обещал!

— Ну, я же чуть-чуть!

— Ага, вижу я твое чуть-чуть. Что с носом?

— Да, там… упал. Неважно.

— Неважно? С кем на этот раз подрался? Что не поделили? Бутылку? — она подняла с пола куртку. — Новая совсем! Второй раз всего надел. Ну, что за человек! Почему ты все портишь, к чему ни прикоснешься?