Тетрадь в косую линейку

Он схватил меня в охапку, поднял, прижал плотно к себе, как ребёнка, и чуть ли не укачивать начал, приговаривая:

– Тихо, тихо, всё хорошо. Успокойся, пожалуйста.

– Иварс, прекращай, – с трудом выдохнула я. – Я спокойна, но это реально смешно, что ты так прямолинейно воспринял утрирование и сарказм. Верни меня на кровать, я сейчас перестану смеяться. Хотя это ну очччень смешно, – договорив это, я зашлась в новом приступе смеха.

– Алиночка, успокойся, пожалуйста. Ты расшатываешь так свою психику. Сейчас же отсмеёшься и опять плакать начнёшь. Не надо в крайности впадать. Прояви немного самообладания и сдержанности.

– Ладно, уговорил, – я закончила смеяться и сделала серьёзное выражение лица. – Так больше нравится?

– Да, так мне нравится больше, – кивнул он.

– Прекрасно, – хмыкнула я.

– Кстати, возвращаясь к тому, кто ждёт твоего возвращения, как ты должна к нему вернуться?

– Иварс, я не хочу говорить о нём.

– Ты его боишься?

– Нет, именно его я не боюсь. У меня нет страха. Меня сводит с ума другое чувство. Я не могу его объяснить, да и не хочу.

– Хорошо, не объясняй, объясни другое: за что ты себя ненавидишь?

– За то, что не такая, какой всегда воспринимала себя, и изменить это невозможно, поскольку это не черта характера, это данность.

– Не понял. Какая данность? В чём? Это типа национальности или расы что ли?

– Очень отдалённая аналогия. Скорее птица и ящерица. Я птицей себя ощущала, а потом поняла, что никакая не птица, и птицей быть не могу.

– Ты ощущала себя птицей, значит могла летать и если ты была ящерицей, способной на такое, то значит ты дракон, а это круче любой птицы. И смысла переживать по этому поводу не вижу.

– Эээээ, – протянула я, пытаясь осознать, сказанное им, и приспособить к своей ситуации, – я не совсем корректную аналогию, похоже, подобрала. Давай другую подберу. Вот знаешь иллюзионисты фокус показывают: девушка парит в воздухе, а на поверку там или тросы или магниты сильные её держат. Вот я вроде такой девушки, изображала невесть что, а потом поняла, что обманываю всех, и больше не захотела. И вроде тебя попыталась совершить суицид. Но там, это не здесь, там всё сложнее, короче, меня остановили и отправили сюда, чтобы осознала и вернуться захотела, но я не хочу возвращаться.

– Та иллюзия, в которой ты принимала участие, шла кому-то во вред?

– Нет, конечно. Это лишь красивое шоу и антураж. Я была статусной куклой, марионеткой.

– И чем была плоха эта роль?

– Она не была плоха. Я на неё не подходила. Я была не та, за которую все меня принимали. Понимаешь?

– Нет. Твой хозяин знал, кто ты на самом деле?

– Да, конечно.

– Тогда в чём проблема? Что он морочил другим с твоей помощью голову?

– Нет, проблема в другом. Он морочил голову мне. Если продолжить аналогию: я ему верила, что летаю по настоящему, а в один прекрасный день обнаружила, что это лишь иллюзия, которую создал он для самого себя.

– Для самого себя? Он знал, что это иллюзия, создал её, тебе было в ней комфортно. Потом ты узнала, что это иллюзия и лишила его возможности наслаждаться ею? Почему? И он ещё ждёт и уговаривает вернуться? За что ты так с ним?

– Иварс, всё несколько сложнее, и полной аналогии нет. Я не могу тебе объяснить подоплёку. Всё так запутано. Но в чём-то ты прав, я причинила ему боль своим поступком, хотя не хотела, и от этого ненавижу себя лишь сильнее. Хотя со стороны всё просто до безобразия, и на его взгляд это всего лишь моя блажь, он ждёт, чтобы я перебесилась, и вернулась. Но это не блажь и не дурь, это… не знаю что это… хотя знаю, это ненависть к самой себе. А его я слишком ценю, чтобы позволить и дальше тешить себя лишь иллюзией.

– Тогда всё проще простого. Тебе надо стать такой, какую он будет ценить без всяких иллюзий. Ящерицей с крыльями к примеру. Там ящерицы с крыльями живут?

– Одну знаю. Живёт, – я глазами поискала Золотце и, встретившись с ним взглядом, лукаво подмигнула.

– А ты стать такою можешь?

– Нет, – я отчаянно помотала головой, – до уровня такой ящерицы я не дотягиваю точно. Она умная, а я нет.

– Хозяйка, опять издеваешься? – Золотце раздражённо насупился.

– И кроме этого облик мой там жёстко фиксирован, он не хочет его менять, насколько я понимаю, – продолжила тем временем я.

– Он такой же как этот?

– Немного другой, но не суть. И дело совсем не в облике. Он меня всем и самой мне представлял одной, а я другая… Вот вроде дворняги на выставке собак.

– И в чём проблема? Тебя можно считать новой эксклюзивной породой, особенно если ему нравилось. Сейчас кого с кем не скрещивают только. Главное грамотно разрекламировать и пожалуйста вам мальтипу всякие или булли, даже львов с тиграми скрестили, лиграми обозвали и восхищаются эксклюзивом. Попроси его озвучить реальность, и пусть все её примут. Тебе должно хватить на это сил. Как точно такая же многокровная дворняга, смею тебя заверить, это круто ощущать, что в тебе бурлит кровь такой смеси предков и пытаться доказать, что данное смешение было на редкость удачным.

– Понимаешь, проблема именно в том, что я сама не считаю мой вариант удачным.