Тётушкино наследство

В университете день прошёл без сучка, без задоринки. К тому же Лариса Петровна возжелала дать в среду пропущенные вчера пары. «Вот хитрая мадам! Всё равно получила тот методический, который хотела! Но на будущей неделе мы ещё повоюем». И всё же Аня была довольна завтрашним выходным. Выбравшись из метро, коротким путём направилась к школе. У Ии пятым уроком была назначена обязательная внеурочка — некая проектная деятельность. Мать пока не успела вникнуть, что это за зверь, но ничего хорошего не ожидала — ужасы про проекты и презентации она слышала от приятельниц по детскому саду, чьи старшие дети уже окунулись в пучину образования.

У здания начальной школы бегали дети и толпились взрослые, ожидающие своих чад. Аня пристроилась в сторонке, чтоб избежать встречи с родительским комитетом. Она сдала все требуемые суммы, но участвовать в организации экскурсий или чаепитий не собиралась, а председатель родкома желала вовлечённости всех мам. Вежливого «нет» с первых трёх раз мадам не услышала. Спорить и ссориться сегодня Аня была не в настроении: день складывался отлично и портить его не хотелось.

Зазвонил телефон, высветился номер секретариата школы. Аня сдержанно поздоровалась.

— Андромаха Августовна, это дежурный администратор. Вы встречаете сегодня дочь?

— Да, я на крыльце.

— Софья Павловна просит вас подняться к заместителю по воспитательной работе руководителя подразделения «Начальная школа».

«Упс!»

— Сейчас подойду!

«Что опять Ия натворила? — гадала Аня, пока охранник тщательно переписывал в свою тетрадь паспортные данные посетительницы, — Ещё немного, и меня будут узнавать в лицо».

В детском саду дочь тоже не отличалась тихим нравом, но воспитатели выражали своё недовольство крайне редко. Наоборот, как казалось матери, были излишне снисходительны к дочери. В школе же поведение Ии регулярно вызывало нарекания, хотя Аня не видела повода так бурно реагировать на проступки первоклассницы.

Жалобы начались со второй недели сентября, когда детям было предложено принести на урок по чтению игрушки и поделки, связанные с любимым литературным героем. Ия с прабабушкой соорудили мумию Мамулю Карлсона, снабдив её, согласно книге, настоящей вставной челюстью, оставшейся от покойного прадеда. София Павловна возмутилась как семейным творчеством, так и выбранным произведением и с тех пор неоднократно писала замечания в специальный блокнот, который заменял первоклашкам дневник.

В этот раз пришлось искать кабинет на первом этаже. На узкой скамье перед дверью в самом конце коридора сидела Ия.

— Ну, привет. Что на этот раз?

— Не знаю… — жалобно ответила дочь.

— То есть «не знаю»? Членовредительством не занималась?

— Нет. Это был конкурс чтецов. Не… отбор на конкурс. Я стала читать стих, а меня прервали. А потом Софья Пална отвела сюда и велела сидеть, пока мама не придёт.

— Надеюсь, ты вспомнила не Галича «Всё было пасмурно и серо?»

— Нет, Есенина.

Аня пожала плечами и постучала в дверь. Поздоровалась и представилась. Зам по воспитательной работе сдержанно предложила присаживаться и созвонилась с классной руководительницей.

Софья Павловна ворвалась в кабинет, как всегда очень деловая и занятая.

— Андромаха Августовна! Это переходит уже все границы. Я полагала, что Ия — девочка из интеллигентной семьи, вы вроде как доцент в университете. И такое!

— Что произошло? — холодно прервала поток возмущения Аня.

— В ноябре в школе будет конкурс чтецов. Чтоб дать шанс всем деткам, я в качестве первого этапа отбора предложила ученикам продекламировать стишок в классе. Тот, какой помнят. И ваша Ия начала читать стихотворение. Я остановила, чтобы узнать, кто автор и как называется. И что вы думаете, она ответила? «Сукин сын» Есенина! Ну разве такое может учить наизусть хорошая девочка?!

Аня не знала, смеяться ей или плакать. Она уже пожалела, что, наслушавшись дифирамбов директора школы Софье Павловне и её педагогическим успехам на первом собрании, записала дочь в класс «А».

— Нормальное стихотворение, ничего в нём такого нет. Название, может, не слишком удачное.

— Но вы же должны понимать! Гимназический класс! Отобранные детки!

«… собрал на многих фурах от матерей, отцов отторженных детей», — почему-то всплыли в памяти строки Грибоедова. Аня фыркнула.

А Софья Павловна при поддержке представителя администрации продолжали негодовать.

«Надо переводить Ию в другой класс. Если такой хай подняли из-за стиха. Теперь будет каждое лыко в строку. Мало мне геморроя с ремонтом. Может, Натка права, и Петровна на самом деле прокляла меня. Я скоро во что угодно тут поверю».

Когда обе педагогини исчерпали своё возмущение, Аня, отказавшись комментировать ситуацию, спокойным тоном простилась с ними.

Воспользовавшись тем, что её уже допустили в святая святых — здание школы — Аня, пока дочь бегала за рюкзаком, попыталась найти завуча, но та отсутствовала. Удалось лишь записаться к ней на приём на пятницу. «Может, и к лучшему. Чтобы не рубить сгоряча».