Тевтонский крест

Ах, вот в чем дело… Бурцев сжал зубы. Эвакуация! Ну да, конечно. Полнолуние начинается этой ночью, так что пора бы. Сначала фашики вывезут все, что можно, гужевым транспортом, потом из Иерусалима уйдет техника с личным составом цайткоманды. Потом – атомный взрыв. Только прежде германские хрононавты проведут один эксперимент. Отправят в центральный хронобункер СС Аделаидку.

Бурцев старался дышать глубоко и ровно.

– Лошадей забираем, – заявил фриц. – Телегу тоже.

Эсэсовец осклабился:

– Избавим тебя, Мункыз, от нечистого мяса.

Повинуясь приказу Хранителя, кнехты вывели со двора верховых коней, потом упряжку. Оставили на улице. Кому-то, кто ожидал снаружи. Вернулись. Все происходило в полной тишине. А что тут скажешь? Эти ребята не просят «мамка, курка, яй-ко, салко давай». Эти берут сразу. Все берут, что приглянулось. Вонючее салко, правда, жрать не станут – выбросят. И фиг с ним. Салко – не жалко. Не жалко даже оседланных лошадей. А вот телегу… Телегу жаль. Как теперь подвезти снаряды к воротам? Не на горбу же переть через весь город?! А ведь другой подходящей повозки после приказа коменданта об эвакуации, наверное, днем с огнем не сыщешь. Хорошо, хоть успели спрятать контрабанду. Только надежно ли?

Эсэсовец словно прочел мысли Бурцева. Повернулся к тевтонам:

– Обыскать! Все обыскать!

Вот, собственно, ради чего сюда и приперлись немцы. А грабеж средь бела дня – это так, цветочки…

Обыск длился недолго. Чтоб осмотреть торговую лавку и скромное жилище Мункыза, сараюшку во дворе да пустую беседку, много времени не требуется.

– Ничего, – доложили тевтонские кнехты.

– Ничего, – подтвердил рыцарь.

Фашик, однако, оказался более сведущим в подобных делах.

Цепкий глаз эсэсовца скользнул по коврику и подушкам в беседке. Носок сапога тронул притоптанную землю. Там, где лежала труха из потревоженной соломенной подстилки и несколько ковровых ворсинок.

Эх, Мункыз-Мункыз… Конспиратор, блин, подпольщик-самоучка! Бурцев снова глянул на камень под ногой. Схватить, шарахнуть под фашистскую каску, в основание шеи, цапнуть «шмайсер». А там – трава не расти.

Мункыз перехватил его взгляд. Чуть заметно качнул головой – погоди, мол, не торопись. Бурцев погодил. Сарацинский мудрец отчего-то не производил впечатления перепуганного вусмерть человека. Что-то задумал старик, на что-то надеялся? Ладно, камень обождет. Бурцев решил довериться алхимику. Пока…

– Убрать! – гитлеровец кивнул на коврик и подушки в беседке.

Подошли и отошли кнехты. Коврик с подушками полетели в сторону.

Немец сгреб ногой солому, землю. Раз, другой. Показались обитые кожей доски.

– Что тут у тебя, старик?

– Тайный подвал, – спокойно ответил Мункыз. – Для особых смесей.

– Для особых?

– Да. Для редких веществ, которые следует хранить подальше от дома.

– Что за смеси? Что за вещества? Почему прячешь подвал?

– Чтоб никто не пострадал по неведению, – пожал плечами Мункыз. – Если какой-нибудь злоумышленник заберется сюда в мое отсутствие…

– Открывай! – потребовал немец.

Без тени волнения алхимик поднял крышку лаза. Эсэсовец заглянул вниз – в темноту. Зажал нос.

– Ох-х-х! Ну и запах!

Да, шибануло капитально. У Бурцева, стоявшего в отдалении, и то глаза заслезились. Забористый запашок! Острый, пронзительный, отвратный… Пахло помойкой, дохлятиной и еще невесть какой гадостью. Гадостями, точнее, собранными воедино в жуткой концентрации. По сравнению с этим убойным букетом даже стойкая алхимическая вонь, что окутывала подворье Мункыза, казалась теперь изысканнейшим ароматом.

– Огня! – кривясь, потребовал Хранитель Гроба.

Дали ему огня. Запалили факел. Ни один мускул не дрогнул на лице лекаря.

Автоматчик с собакой, которая от накатившей вони беспокойно вертела носом и потихоньку сходила с ума, остался снаружи. Тевтонский рыцарь – тоже. В нору загнали кнехтов.

«Ну, вот и все», – подумалось Бурцеву. Рука сама тянулась к камню. Сейчас удобный момент – немцы не смотрят в его сторону.

– Здесь тоже ничего нет! – глухо донеслось из-под земли.

Бурцев от изумления и неожиданности выпустил булыжник.

– В самом деле? – удивился эсэсовец. – Ищите лучше.

Гитлеровец не верил.

В потайном подвальчике что-то упало, что-то разбилось…

– Точно – ничего, хэр Хранитель! Снадобья да мази всякие. И воняет так… дышать нечем.

– Вылезайте!

Фашик не удержался. Привязал скулящего пса к беседке, взял факел, полез в подвал сам. И тут же выскочил обратно. Ругаясь, отплевываясь.

– Что за пакость ты там держишь, Мункыз?

– Я говорил благочестивому господину Хранителю Гроба, что часть субстанций, с которыми мне приходится иметь дело, лучше хранить подальше от жилья.

Ответ прозвучал почтительно и подобострастно. Если алхимик и улыбался сейчас, то искусно прятал насмешку в седой бороде.

Немцы ушли. Впрочем, «ушли» – не совсем то слово. Прикрыв носы ладонями, они уж скорее бежали от газовой атаки. Опасность миновала. Бурцев, превозмогая отвращение, подошел к подвалу, спустился вниз.