Тевтонский крест

На утоптанном земляном полу догорал брошенный факел. Рядом валялись глиняные черепки. Среди битой керамики – маслянистое пятно с белыми шипящими потеками и вкраплениями самых разных цветов и оттенков. А вот снарядов-фугасок, положенных сюда же, на это самое место, нет и в помине. И оружия нет. Вот так чудо! Вот так алхимический опыт!

Бурцев судорожно глотал вонючий воздух и тупо щупал пол. А ничего! А ни хрена! Но как?!

Глава 42

– Все просто, – улыбнулся Мункыз.

Невыносимая вонь понемногу выветривалась. Слезу, по крайней мере, уже не вышибало, так что старик тоже рискнул спуститься в тайный закуток. А спустившись, сунул руку за неподъемный стеллаж и…

И все действительно оказалось проще некуда. Здоровенный шкаф вдруг сдвинулся с места, провернулся вокруг своей оси. Сразу потянуло сквозняком. Откуда-то из-за стены потянуло, выдувая неприятный запах и наполняя подвал спертым воздухом подземелья.

Так… Между задней стенкой стеллажа и каменной кладкой образовалась щель. Потом щель расширилась, стала проемом, в который запросто мог бы пройти человек.

– Старые ходы госпитальеров, – пояснил Мункыз. – О них неизвестно даже всезнающим Хранителям Гроба. Когда немецкие колдуны прокладывали Проход Шайтана, большая часть подземелий обрушилась. Но ходы, что связывали владения иоаннитов с аль-Кумамы – церковью Гроба, уцелели.

Бурцев начинал понимать. Укрытый от чужих глаз подвал всего лишь маскировал вход в настоящий тайник алхимика-подпольщика. Туда-то и была спрятана вся контрабанда. А чтобы у немцев не возникло желания устраивать под землей обыск…

– Ты специально разлил здесь какую-то гадость, да, Мункыз?

– Ну, положим, это вовсе не гадость, – не то обиделся, не то развеселился старик. – Я разбил сосуд с особо зловонными ингредиентами, которые использую для создания философского камня и алхимического напитка, продлевающего жизнь.

– Хм, – Бурцев принюхался, пытаясь определить состав убойной смеси. Не смог. – И о каких же ингредиентах идет речь?

– О, слишком долго перечислять, – Мункыз ухмыльнулся. – Это сложная смесь. Прокисший джак[222], козлиный помет, львиная моча…

Бурцев фыркнул… Надо же, и здесь львиная моча! Венецианские красавицы моют ею голову как шампунем. А местные шарлатаны, выходит, гонят из урины царя зверей философский камень и эликсир молодости!

– …сера, протухшее яйцо, негашеная известь, ртутные соединения…

– Хватит-хватит-хватит! – взмолился Бурцев. – Можешь не продолжать.

Парфюмер, мать твою!

– Ну, и еще многое-многое другое, – сжалился Мункыз. – Запахи эти надолго отпугивают и людей, и собак.

– А это не того… не опасно это? – на всякий случай осведомился Бурцев. – Может, нам лучше выбраться отсюда?

– Ничего страшного, – заверил алхимик. – От вдыхания паров моих микстур еще никто не умирал.

Успокоил… Можно сказать и так.

– А что, из твоего варева действительно выпариваются философские камни и эликсир молодости?

– Ну… философского камня мне еще добыть не удалось, – признался Мункыз, – а что касается эликсира…

Алхимик хитро прищурился:

– Не знаю, Василий-Вацлав. Видишь ли, запах у полученного напитка такой… гм… специфический…

– Уж могу себе представить!

– В общем, никто пока не решился попробовать мой эликсир. Даже я сам. Поэтому мне нечего ответить на твой вопрос.

Ладно, нечего – так нечего. Бурцев сунул факел в проем между стеллажом и стеной подвала. Посветил… Темный коридор. Шершавые стены, низкий сводчатый потолок. Оружия и снарядов не было. Фокусы продолжаются?

– Мункыз, где наши вещички?

– Там, – лекарь-алхимик указывал куда-то во тьму. – Тридцать шагов прямо и десять направо.

Ага, как же, тридцать шагов! И еще десять! Бурцев представил, как этот сухонький старичок бегает в темноте со снарядами под мышкой. С весьма увесистыми, между прочим: Бурцев и то запыхался, спуская танковые фугаски в подвал. А ведь было еще оружие дружинников и два «шмайсера» в придачу. Нет, перетаскать все это добро за время, пока Мункыз находился в подвале один, нереально. Даже для спринтера-тяжеловеса. Быстренько покидать за отодвинутый стеллаж – это еще да, это возможно, но тридцать шагов прямо и десять направо…

А Мункыз смотрел на него и улыбался.

Очень весело!

– Слушай, дед, – Бурцев начинал терять терпение. – Я ведь сейчас напою тебя твоим же эликсиром. Ты у меня быстренько помолодеешь! До младенческого возраста! Чтоб старческое слабоумие прошло.

– Но я говорю правду! – возмутился алхимик.

– Тебе не под силу таскать такие тяжести!

– А я их и не таскал. Там, – кивок в темноту, – есть кому таскать и без меня.

– Там? – Бурцев уставился на него. – Есть? Кому?!

В отблесках факельного света мелькнула тень. И не одна. Из мрака, словно из стен выступали… И не понять, кто выступал… Грязные, страшные… Бурцев невольно отпрянул. Не заметил, как перешел на русский:

– Мать вашу!

Выставил факел вперед. Взмахнул перед собой гудящим пламенем:

– Стоять, уроды! Сожгу любого, кто приблизится!

– Эй, воевода, чего там? – прогремел сверху голос Гаврилы.

В подвал уже спускалась помощь.