Тевтонский крест

— Вообще-то я не один, — без особой радости сообщил юзбаши.

Словно в подтверждение его слов кто-то забарабанил в дверь подвала. Дверь была заперта, и стук становился все громче. Били руками, ногами… Потом ударили топоры.

— Кажется, кто-то нашел слугу с перерезанным горлом, — доложил степняк. — Наверху, в большой зале, было много шума, потом что-то загрохотало здесь, у вас. Вот так: та-та-та-та!

Татарский сотник с любопытством взглянул на изрешеченную пулями дверь пыточной, продолжил:

— Сверху начали спускаться. Я запер подвал и — к вам.

— Все правильно, — одобрил Бурцев.

Он бросил клинок в ножны. Поднял из-под пыточного кресла и сунул за рыцарскую перевязь немецкие гранаты-колотушки. В правый сапог впихнул «вальтер». В левый — запасные обоймы к автомату и пистолету. Перекинул через плечо ремень «шмайсера». Подхватил малую башенку перехода. Кто знает, может быть, она, в самом деле — его обратный билет домой. Ох, тяжеленькая, зараза! Следовало бы еще взять заряженный фаустпатрон, но у одного рук на все — про все не хватит.

— Освальд, подбери-ка! — кивнул Бурцев на гранатомет. — Только осторожней. Эта дура не дырявит двери, а вышибает на фиг!

Рыцарь осенил себя крестным знамением, но «дуру» поднял. Теперь — самое главное. Нужно найти Аделаиду.

Бурцев выскочил из пыточной камеры в коридор. Лезвия топоров уже расщепляли подвальную дверь, но время еще было.

— Быстро ищем княжну! — велел он. Пояснил Бурангулу: — Где-то здесь должна быть пленница Конрада.

— А вон там кричала какая-то хатын-кыз, — кивнул татарин в дальний конец коридора. — Пока вы мечами звенели, она…

Дослушивать Бурцев не стал.

— Держи, — сунул он степняку заветную башенку, — не разбей только.

И кинулся к дальней темнице.

— Аделаида! Это я, Вацлав! — крикнул он. И рванул засов.

Дверь распахнулась. Однако никто не спешил кидаться ему на шею.

— Слышь, княжна! Вацлав я, Вац-лав!

Бурцев шагнул в темноту.

— Лжец! — раздался милый сердцу визг.

Что-то вылетело из темноты. Что-то большое и тяжелое. Грохнуло о шлем. О железный тевтонский горшок разбился горшок глиняный. В стороны полетели черепки и комья каши. Горшок был большой, каши в нем было много.

— Ну хоть кормили тебя тут прилично — и то хорошо, — хмыкнул Бурцев, снимая шлем с залепленной смотровой щелью.

Видать, не признали его сразу в чужом шлеме, а вот княжну не узнать после подобной выходки было невозможно. Бурцев перехватил тоненькую ручку, уже целившую ногтями в глаза, вытянул девушку на свет.

— Ты?! Здесь?! — Аделаида щурилась глаза от факельного света. — Вацлав?!

Полячка уставилась на черный крест, красовавшийся на груди Бурцева. Скользнула взглядом по двух фигурам в тевтонских доспехах, видневшимся за спиной Бурцева. Аделаида вскипела:

— Так ты заодно с крестоносцами, русич!

— Утихомирься, княжна, — подал голос Освальд. Добжинец взвалил гранатомет на плечо, словно алебарду, снял шлем. Догадавшись, что именно смутило пленницу, примеру рыцаря последовал и Бурангул. Ох, лучше бы он этого не делал…

Расплывшаяся в улыбке татарская физиономия напугала Аделаиду еще больше. Полячка, пискнув, метнулась обратно в камеру. Бурцеву стоило немалых усилий снова извлечь ее оттуда.

— Язычник! — яростно отбивалась полячка, — Адово отродье! Богопро-а-ап!

Пришлось закрыть девушке рот, чтобы объяснить ситуацию.

— Это хороший язычник. Добрый, белый и пушистый. Он нам помогает и, между прочим, именно его меч только что сразил Конрада Тюрингского.

Аделаида изумленно хрюкнула, и Бурцев рискнул отпустить девушку:

— Остальное объясню позже, княжна. Сейчас надо уходить. Будем пробиваться наверх.

— Пробиваться? — усы Освальда грозно встопорщились, добжинец убрал с плеча гранатомет. — В таком случае, Вацлав, забери, пожалуйста, эту палицу. Я предпочитаю драться мечом.

— Палицу?! Ты, Освальд, того… даже не вздумай кого-нибудь приласкать этой «палицей». Сам без головы останешься и нас оставишь. И мечами махать пока не нужно. У меня есть кое-что посерьезнее.

Он снял с плеча «шмайсер». Добжинец мигом притих.

— Первым пойду я, — сказал Бурцев.

За ним юркнула Аделаида. «Добрый и пушистый» Бурангул бережно нес миниатюрную, но довольно увесистую башенку. Последним следовал Освальд с фаустпатроном. Меч рыцаря остался в ножнах.

Глава 77

Запертая подвальная дверь держалась уже на честном слове. Топоры тевтонов крошили дерево в щепу. Ну-ну…

Бурцев встал напротив. Поднял «шмайсер». Нажал на курок. Две длинные очереди крест-накрест прошили дверь. Ох и шума было!..

Аделаида, закрыв глаза и уши, завопила от страха. Бледный Освальд впечатался в стену всем телом. Даже невозмутимый Бурангул присел, вжимая голову в плечи. О том, что творилось за дверью, можно было только догадываться. Крики ужаса и боли, грохот падающих на камень тел в тяжелых латах, звон оброненного оружия, удаляющийся топот ног…

Бурцев сменил опорожненный магазин на новый. Впредь надо бы экономить боеприпасы. Передернув затвор, он осторожно отворил изрешеченную дверь…