The Anarchy: The East India Company, Corporate Violence, and the Pillage of an Empire

В его жилах текла кровь королевской персидской династии Сефевидов, и он был связан узами брака с навабом Шуджа уд-Даулой из Авадха. Он был тонким дипломатом, умелым управляющим доходами и еще более искусным солдатом. Во время сражений с Мир-Касимом он внимательно изучил тактику и стратегию Компании, научился искусству стрельбы из лука, маневрам современной европейской пехоты и тонкостям артиллерийской баллистики. Офицеры роты, познакомившиеся с Наджаф-ханом, были впечатлены: он был "высокодуховным, активным и доблестным командиром, с вежливыми и любезными манерами", - писал Уильям Франклин после встречи с ним. Своим неустанным вниманием к делам он сохранил регулярность и восстановил порядок во всех отделах". Что еще более необычно для того времени, он был "гуманным и доброжелательным человеком".

Мало кто верил, что у Шах-Алама были шансы благополучно вернуться в Дели . Еще меньше было тех, кто верил, что у него есть надежда восстановить там власть Моголов или добиться значимой независимости от маратхов, которые явно хотели использовать его в своих целях, как это сделала Компания. Но если кто-то и мог помочь Шаху Аламу добиться успеха на всех этих фронтах, то им был Наджаф-хан.

Как заметил историк Шакир Хан, "один смелый, решительный человек с умным пониманием стратегии лучше тысячи бездельников".

В двадцати милях от Аллахабада император переправился в Авадх и той же ночью прибыл в Серай Аламчанд. Там 30 апреля к нему присоединился наваб Шуджа уд-Даула.

Эти двое не встречались лицом к лицу с тех пор, как семь лет назад оба бежали с поля боя при Буксаре. Вместе с Шуджей прибыл еще один ветеран той битвы, грозный полководец нага, Анупгири Госсейн, ныне удостоенный персидского титула Моголов "Химмат Бахадур" - или "Великий в храбрости". Как и все остальные, Шуджа пытался отговорить Шах-Алама от продвижения к Дели , но "убедившись, что Его Величество тверд в своей решимости", согласился предоставить императору услуги Анупгири вместе с его отрядом из 10 000 конных и пеших госсейнов, а также пятью пушками, многочисленными повозками с быками, полными припасов, палатками и 12 лакхами рупий.* деньгами, "полагая, что если Его Величество присоединится к маратхам с недостаточным количеством войск, он будет полностью в их руках". Но он отказался ехать с императором и предупредил его, что предвидит плохой исход экспедиции.

Предупреждения Шуджи продолжал повторять генерал Баркер. Генерал писал императору: "Дожди уже начались, и королевский поход, если он продолжится, закончится катастрофой. До тех пор, пока Его Величество останавливается в Коре [на западной окраине Авада], английские войска будут к его услугам. Если, не дай Бог, Его Величество выйдет за пределы Коры и потерпит поражение, мы не будем считать себя ответственными".

Но император сохранил самообладание. Почти три недели он провел в Серай Аламчанд, уединившись в своей палатке с Мирзой Наджаф-ханом, "невидимым для всех людей", планируя каждую деталь их похода и вместе придумывая, как преодолеть различные препятствия. Они тайно отправили вперед доверенного евнуха с 2,5 лакхами рупий** в мешках с золотом, чтобы купить влияние среди маратхской знати. Его задача состояла в том, чтобы выяснить, кто из соперничающих молодых лидеров маратхов более открыт для правления Шах-Алама, и начать переговоры о передаче Красного форта обратно в руки Моголов.

2 мая император собрал вещи и медленным маршем направился на запад, пока его армия не достигла последнего места расквартирования роты в Битхуре, недалеко от Канпура. Сюда прибыл генерал Баркер и лично попрощался с императором. Он забрал с собой всех британских офицеров армии Шаха Алама, но в качестве жеста доброй воли оставил ему два батальона ротных сепаев и подарил четыре полевых орудия.

На следующей неделе армия Шаха Алама пробиралась по жаре мимо Каннауджа и через границу на территорию рохиллов. 17 июля муссон обрушился на колонну в полную силу, "и выпавшие очень сильные дожди помешали его продвижению": оси его артиллерии зарывались в муссонную грязь, а слоны медленно пробирались по дорогам, больше похожим на каналы, чем на вереницы дорог.30 К концу августа сырая и измотанная армия императора наконец достигла Фаррукхабада , капая от непрекращающихся дождей. Здесь император столкнулся с первой настоящей проблемой.

Только что умер рохилла наваб Фаррухабада Ахмад Хан Бангаш. Шах Алам решил продемонстрировать свою решимость, потребовав, чтобы все владения наваба перешли к короне в традиционном для Великих Моголов порядке. Внук и наследник наваба воспротивился его требованиям, собрал армию рохиллов, окружил и отрезал колонну императора и приготовился напасть на императорский лагерь. Шах Алам отправил срочные послания Махаджи Сциндиа, требуя немедленной военной помощи. Это был момент истины: выполнят ли маратхи свое обещание и станут имперскими защитниками, или же они будут стоять в стороне и наблюдать, как их новый протеже подвергается нападению со стороны афганских врагов?