The Anarchy: The East India Company, Corporate Violence, and the Pillage of an Empire

Вполне возможно, что у этой истории нет твердой основы, как и у гомофобной шутки Азфари о том, что Гулам Кадир страдал от "убна" - зуда в заднице. В то время гомосексуальные отношения между начальниками и подчиненными были вполне приемлемы и сами по себе не считались чем-то необычным или поводом для непристойных шуток. Шутка Афзари заключалась в том, что Гулам Кадир был "нижним" (что подтверждало его неполноценность), а не "верхним", что, очевидно, было важным различием в то время. Но некоторые более поздние источники идут дальше. Согласно "Наджиб-уль-Таварих", составленному сто лет спустя в 1865 году, Гулам Кадир был очень красив, и император Шах Алам II чувствовал или подозревал, что женщины королевского гарема проявляют к нему интерес. Поэтому в один прекрасный день император накачал своего молодого фаворита наркотиками до бессознательного состояния и приказал кастрировать его. Существует широко распространенная традиция, подтверждающая это, но в многочисленных современных историях об этом не упоминается, а в более поздних рассказах говорится, что принц Рохилла был бородатым, что, предположительно, не было бы возможным, если бы он действительно был евнухом.*

Тем не менее, если молодой пленник Гулам Кадир действительно страдал от нежелательных императорских привязанностей в своей позолоченной клетке Моголов, что вполне возможно, это, несомненно, поможет объяснить крайнюю, психотическую жестокость, которую он проявил к своим похитителям, когда несколько лет спустя столы были перевернуты.

Дели Шах Алам, в который он вернулся по окончании своей кампании против Забита Хана, мало напоминал ту великолепную столицу, в которой он вырос. Тридцать лет непрерывных войн, завоеваний и грабежей, начиная с 1739 года, привели к тому, что город был разрушен и обезлюдел.

Один путешественник описывал, каково было прибыть в Дели в этот период: "Насколько хватает глаз, это одна общая сцена разрушенных зданий, длинных стен, огромных арок и частей куполов... Невозможно созерцать руины этого великого и почтенного города, не испытывая глубочайшего впечатления меланхолии... Они тянутся вдоль берегов реки не менее чем на четырнадцать миль... Великая Масджид, построенная из красного камня, сильно обветшала. К нему примыкает Чандни Чоук, ныне превратившийся в руины; даже сам форт, часто менявший своих хозяев в течение последних семидесяти лет, быстро приходит в запустение...

Швейцарский авантюрист Антуан Полье нарисовал не менее мрачное видение. Дели, писал он, теперь представлял собой "груду руин и мусора". Особняки обветшали, великолепные резные балконы были распилены на дрова рохиллами; каналы на Фаиз-базаре и Чандни-Чоук были забиты и пересохли. Единственные дома, которые были в хорошем состоянии, принадлежали купцам или банкирам", - отмечал граф де Модав. Треть города была полностью разрушена. Полье обвинил отца Забиты Хан , Наджиба уд-Даулу, который, по его словам, "совершил в городе всевозможные бесчинства... опустошения и грабежи Надер-шаха и Ахмад-шаха Дуррани были подобны сильным бурям, которые несли все перед собой, но вскоре стихали; тогда как хаос, который рохиллы творили в течение десяти лет, напоминал язвенные штормы, которые постоянно бушуют и разрушают страну".

Великий поэт урду Мир вернулся в Дели из изгнания примерно в это время, полный надежд на то, что после стольких лет несчастья Дели удалось остановить движение по нисходящей траектории. По прибытии он не мог поверить в масштабы разрушений, которые он обнаружил. В отчаянии он бродил по заброшенным и опустошенным улицам, разыскивая свои старые места, тщетно ища что-то знакомое: "Что я могу сказать о плутоватых мальчишках с базара, когда самого базара не было?" - писал он. "Красивые юноши ушли из жизни, ушли из жизни благочестивые старики. Дворцы были в руинах, улицы затерялись в развалинах...

Внезапно я оказался в том районе, где жил раньше - где собирал друзей и читал свои стихи, где жил любовью и плакал по ночам, где влюблялся в стройных и высоких возлюбленных и пел им дифирамбы. Но теперь ни одно знакомое лицо не попадалось мне на глаза, чтобы я мог провести с ними несколько счастливых минут. Я также не мог найти подходящего собеседника. Базар был местом запустения. Чем дальше я шел, тем больше сбивался с толку. Я не мог узнать ни своего района, ни дома... Я стоял в ужасе".

Здесь растет терновник, раскинувшийся над курганами пыли и руин,

Когда-то эти мои глаза видели цветущие весной сады.

Здесь, в этом городе, где пыль стелется по пустынным переулкам.

В прежние времена человек мог прийти и наполнить свои колени золотом.

Еще вчера эти глаза видели дом за домом,

Там, где сейчас стоят лишь разрушенные стены и дверные проемы.

Сикхи, маратхи, воры, карманники, нищие, короли - все они охотятся на нас.

Счастлив тот, у кого нет богатства, - вот единственное настоящее богатство на сегодняшний день.

Эпоха не похожа на предыдущую, Мир,

Времена изменились, изменились земля и небо.

Слезы текут рекой из моих заплаканных глаз.

Мое сердце, как и город Дели, лежит теперь в руинах.