The Anarchy: The East India Company, Corporate Violence, and the Pillage of an Empire

Не было также ясно, что в городе наступил окончательный мир. После взятия Патхаргарха новый хрупкий союз между Моголами и маратхами, казалось, уже был близок к распаду, поскольку обе стороны боролись за раздел добычи: "Неверные маратхи захватили всю артиллерию и сокровища Забита Хана , а также его слонов, лошадей и другое имущество, - сообщал дворцовый журналист, - и предложили императору лишь ничтожную часть".

Маратхи возразили, что император все еще должен выплатить им 40 лакхов рупий, которые он обещал им по договору за восстановление его на троне. В ответ императору оставалось только укорять своих союзников за неверность: "между ним и посланниками маратхов произошла резкая ссора, и последние в гневе удалились". В итоге Сциндия передал императору всего 2 лакха рупий.* из 150, которые он якобы захватил в цитадели Забиты. Шах Алам был справедливо возмущен: "За шесть месяцев моим солдатам не было выплачено ни одной плотины в качестве жалованья", - сказал он. Мои люди получают еду только после трех-четырех дней поста".

Когда обе армии вернулись в Дели, вопрос так и не был решен. К декабрю 1772 года ситуация накалилась до такой степени, что в пятницу 17-го произошло полномасштабное нападение маратхов на небольшую армию Шаха Алама, когда его войска заняли позицию среди руин старого форта Пурана Кила. Во время этой стычки недавно завербованный бретонский авантюрист Рене Мадек, которого только что заманил в Дели его друг Мирза Наджаф-хан, получил пулю в бедро. "Император предложил заключить соглашение, - писал Мадек в своих "Мемуарах", - но маратхи хотели извлечь все возможные выгоды из победы в недавней битве, и теперь они заставили этого несчастного принца плясать под их дудку".

Они были полны решимости не позволить ему увеличить свою военную мощь, которая довольно скоро стала бы противовесом их собственным вооруженным силам. Все, чего они хотели, - это держать Шах-Алама в зависимости от себя. Их условия заключались в том, что император будет держать только те войска, которые ему строго необходимы в качестве личной охраны... После этого дела император оказался в плачевном состоянии. Он не смог заплатить своим войскам до битвы, а после нее оказался в еще более затруднительном положении. Я видел, что мои войска были на грани восстания".

Все легко могло обернуться для Шаха Алама очень плохо, но в последнюю минуту он был спасен. В начале сентября 1773 года из Пуны пришло неожиданное сообщение о преждевременной смерти от чахотки молодого маратхского пешвы Нараяна Рао. Вскоре последовал ожесточенный спор о престолонаследии, в ходе которого различные группировки конфедерации Маратхов были натравлены друг на друга. Когда в Дели пришли новости о борьбе за власть, и Сциндия, и его соперник Холкар поняли, что им необходимо как можно скорее вернуться на юг, в Пуну, чтобы обеспечить свои интересы. Торопясь попасть в Пуну, они оба уехали в течение недели, оставив Шах Алам и Мирза Наджаф Хан под полным и неограниченным контролем Дели.

Так что делийская экспедиция Шах-Алама закончилась тем, чего никто не предвидел. Маратхи, которые помогли Шах-Аламу вернуть власть в Дели, теперь отступили на несколько лет, пока они сражались между собой. К муссону 1773 года Шах Алам оказался уже не бессильной марионеткой, которой он был большую часть своей жизни, а удивленным государем своих владений, командующим которых был один из величайших генералов XVIII века.

Шаху Аламу было уже сорок пять лет - поздний средний возраст по могольским меркам. При всей своей неоднозначной удаче в сражениях он мог с благодарностью оглянуться на многие аспекты своей жизни: ему удалось избежать убийства, совершенного Имад-уль-Мулком, и выжить в четырех битвах с сепаями Компании, причем победители присягали ему на верность. Он вернулся в Дели и теперь занимал Павлиний трон, независимый в своем королевстве и никому не подчиняющийся. Для Шаха Алама это был почти чудесный исход, который он без колебаний приписал божественному вмешательству.

Надират-и-Шахи, Диван-и-Афтаб - это коллекция из 700 лучших стихотворений и песен Шаха Алама, от газелей (лирических стихов) до найика бхеда, стихов, которые были составлены по его приказу в 1797 году. Он открывается газелью с обращением к Создателю, написанной примерно в это время, которая показывает, с какой серьезностью он относился к своим королевским обязанностям и насколько он верил, что его роль назначена небесами и охраняется Богом:

Господи! По Своей милости Ты даровал мне империю.

Покоритесь Моему слову в царстве сердец и умов.

В этом мире [алам] Ты назвал меня Царем мира [Шах-Алам].

Бросьте монету в мое имя на благо этого и следующего мира

Ты сделал меня солнцем [афтаб] неба царского.

Осветите мир светом моей справедливости

При Твоем священном дворе я нищий, несмотря на королевский сан.

Прими в Свое Присутствие этого незадачливого просителя.

Поскольку Ты - самый истинный и верховный судья, Боже, я молюсь Тебе!

Пусть справедливость моего правления вдохнет жизнь в камень и пустыню.