The Anarchy: The East India Company, Corporate Violence, and the Pillage of an Empire

Я был удивлен, встретив [вдоль Хьюли] несколько английских флагов, развевающихся в местах, где я проходил; и на реке, я думаю, не было ни одной лодки без одного. Но какой бы титул они ни носили, я был уверен, что их частое появление не может принести ничего хорошего ни доходам наваба, ни чести нашей нации, но, очевидно, имеет тенденцию к уменьшению каждого из них".

Ничто не поможет устранить корень этих бед, - добавил он, - пока не будет установлена определенная граница между властью набоба и нашими привилегиями".

Гастингс был восходящей звездой бенгальской администрации Ост-Индской компании. Он никогда не знал своих родителей: его мать умерла при родах, а отец вскоре после этого исчез на Барбадосе, где сначала женился снова, а затем быстро умер. Уоррен был воспитан своим дедом и получил образование в благотворительной школе для беднейших детей в глостерширской деревне Дейлсфорд . В какой-то момент его спас дядя, который отправил его в Лондон для получения образования в Вестминстере, где он, как говорят, играл в крикет с Эдвардом Гиббоном, будущим историком упадка и падения Рима.* Там Гастингс быстро стал лучшим учеником школы, но был вынужден покинуть ее в возрасте всего шестнадцати лет, когда умер его дядя. Его опекун нашел ему место писателя в Компании и отправил его прямо в Бенгалию, как раз вовремя, чтобы он стал пленником Сираджа уд-Даулы во время падения Касимбазарской фактории в 1756 году.

К тому времени, работая скупщиком шелка в деревнях вокруг Муршидабада, свободно владея урду и бенгали и усердно занимаясь персидским языком, Гастингс уже полюбил принятую им страну, которую, как он всегда утверждал, он "любил чуть больше", чем свою родную. На портрете того периода изображен худой, просто одетый и лысеющий молодой человек в простой коричневой фуфайке с открытым лицом и очень умным, немного тоскливым выражением, но с намеком на чувство юмора в движении губ. Его письма согласуются с этим впечатлением, показывая сдержанного, строгого, чувствительного и необычайно замкнутого молодого человека, который вставал на рассвете, принимал холодную ванну, а затем час скакал верхом, иногда с ястребом на руке. Похоже, он сам составлял себе компанию, пил "но мало вина" и проводил вечера за чтением, бренчанием на гитаре и работой над персидским языком. Его письма домой полны просьб о книгах. С самого начала он яростно защищал права бенгальцев, оказавшихся беззащитными перед грабежом и эксплуатацией гомастов Компании после Пласси: притеснения этих агентов часто были настолько "скандальными", писал он, "что я больше не могу мириться с ними без ущерба для собственного характера ... Я устал жаловаться людям, которым чужды справедливость, раскаяние или стыд". Блестящий, трудолюбивый и необычайно искусный лингвист, он быстро получил повышение и стал резидентом Компании при дворе Мир Джафара, где его задачей было попытаться удержать от краха режим незадачливого наваба .

С каждым днем это становилось все более вероятным. Отсутствие налогов и таможенных пошлин усугубляло финансовое давление на наваба и вело к росту насилия на улицах Муршидабада, где голодные навабские сепаи брали дело в свои руки. Но это также способствовало отчуждению влиятельных лиц, которые в противном случае могли бы поддаться искушению и бросить вызов поддерживаемому Компанией режиму. Одной из первых жертв нового уравнения сил в Бенгалии стал влиятельный кашмирский торговец по имени Мир Ашраф. Мир Ашраф принадлежал к династии культурных купеческих князей из Патны, которые разбогатели на производстве и торговле селитрой, получаемой из минеральных нитратов, которые естественным образом содержатся в почвах Бихара. Помимо того, что селитра была важным ингредиентом пороха, она также использовалась Моголами для охлаждения напитков.

Династия Мира Ашрафа имела хорошие политические связи при муршидабадском дворе, и до битвы при Плассее при поддержке наваба им легко удавалось доминировать в торговле селитрой. Это раздражало их британских коллег, которые не могли конкурировать с эффективной организацией закупок мира и в течение нескольких лет безуспешно жаловались на то, что он монополизирует все запасы селитры и тем самым закрывает им доступ на рынок.