The Brightest Lights (СИ)

— Да? Помаши ей, — рассеянно говорит Луи, и его дыхание учащается, когда он смотрит на все эти обнадеживающие лица в зале. Ночь еще не наступила, а он уже не уверен в себе, что заставляет его живот болезненно скрутиться. Ему все равно на таких людей, как Дженнифер Энистон, если его, возможно, выведут отсюда врачи, когда его имя так и не прозвучит к концу ночи.

Гарри все так же продолжает разговаривать.

— О, смотри, это же Одри Хепберн! — комментирует он.

— Да? — спрашивает Луи, стараясь показать свой интерес к разговору с Гарри. — Она же тебе нравится. Подойди и поздоровайся с ней, — говорит Луи, поворачиваясь в своем кресле, пытаясь найти конкурентов. Он едва ли не забирается на кресло на колени, чтобы лучше рассмотреть, что происходит позади него, как его взгляд застывает на лице Гарри. — Что? — вдруг неожиданно спрашивает он, когда до него наконец доходит смысл услышанных слов.

— Одри Хепберн умерла еще до моего рождения.

Луи хмурится, вспоминая, как сильно была расстроена его мать, узнав, что та умерла. Ему тогда было около двенадцати или тринадцати лет. Он чувствует тяжесть времени и возраста, когда вдруг понимает, что Гарри еще не было на этой планете. Иисус.

— Ты хочешь еще раз напомнить мне, какой я старый?

— Нет, — смеется он. — Я пытаюсь заставить тебя отвлечься. Я раньше тебя никогда не видел. Ты каждый год так нервничаешь? Ты никогда не сидел спокойно и не наслаждался вечером?

Нет, никогда. Он слишком переживал последние дни, что уже не может расслабиться. Он уверен, что виной тому все те годы, что он уходил с пустыми руками, но он действительно пытается успокоиться. Он даже не достает из кармана свой телефон, и это на самом деле большой подвиг. Он никогда не будет так крут, как Гарри, но усердно работает над этим.

— Когда я пришел сюда в первый раз, я был относительно в порядке, потому что был слишком взволнован тем, что вообще пришел сюда, а остальное меня не сильно заботило, — признается Луи.

Он был напуган и сильно нервничал, но то, что он был номинирован, не могло заставить его перестать улыбаться. Даже когда он проиграл, что явно должно было его разочаровать, он не чувствовал, что вечер испорчен, потому что его грел сам факт участия. И в следующие года он не чувствовал больше такого оптимизма.

Гарри качает головой, потому что это невозможно. Он осторожно целует руку Луи и встречает его грустные глаза и улыбку.

— Я очень хочу, чтобы ты наслаждался этим вечером. Все происходит слишком быстро. Не хочу, чтобы ты что-нибудь пропустил.

Луи сжимает руку Гарри, чтобы дать ему понять, что он еще никогда не был так взволнован, особенно сидя в этом зале рядом с ним. Гарри и его талант — основная причина, по которой он и Джеймс сейчас тоже здесь. Он всю ночь проведет с очень важным для него человеком, и уже не имеет значения, выиграет кто-то или проиграет.

Джеймс и его жена присоединяются к ним через несколько минут, чтобы занять два своих зарезервированных места рядом с Луи и Гарри.

— Вау! Вы двое выглядите просто чудесно! Впрочем, как и всегда. Вам когда-нибудь говорили, что вы, должно быть, кинозвезды? — шутит он и наклоняется, чтобы крепко обнять их обоих.

— Да ты и сам выглядишь недурно, — говорит ему Луи и обнимает его жену, говоря ей, как очаровательно она выглядит в этом потрясающем платье.

Луи всегда рад видеть Джеймса и говорит ему об этом. Их небольшой разговор длится всего несколько минут, прежде чем упоминание о твиттере вновь сводит все к Оскару.

Джеймс с серьезным лицом поворачивается к нему.

— Ты пил утром из той кружки и носил счастливые золотые носки?

Луи усмехается от сомнения в его голосе.

— Конечно. А ты? — с тем же скептически намеком спрашивает Луи. Джеймс утверждает, что он даже надел носки, чтобы наверняка выиграть, но иногда Луи сомневается в его преданности традициям.

— Естественно, — смеется Джеймс, и его жена слегка наклоняется вперед, чтобы тоже вступить в разговор.

— Он сказал, что отказывается писать какой-либо другой ручкой, кроме как золотой, и скулил около пятнадцати минут, потому что не мог найти свое нижнее белье с золотой резинкой по краям, — улыбается она мужу.

Гарри наклоняется вперед, чтобы лучше видеть ее и встретиться в ней взглядом.

— Луи кричал на моего агента, потому что тот дотронулся до пульта от телевизора, так что я должен был вмешаться во всю эту ерунду и заставить его выйти на улицу. Я даже рад, что мой парень не единственный сумасшедший тут, — смеется Гарри.

— Это точно, — улыбается она в ответ, встречая хмурый взгляд своего мужа.

Луи все равно на такие шутки, потому что это сейчас Гарри весь такой гордый и спокойный, но пройдет время, он станет старым и эксцентричным, как он и Джеймс, и у него будет своя коллекция суеверий. И вот тогда они посмотрят, кто еще будет смеяться.

***

Ночь, кажется, состоит только из того момента, когда зачитывают номинантов по каждой категории, которые даже не связаны с их фильмом или членом их съемочной группы, поэтому Луи трудно сосредоточиться. Они продолжают слушать речь за речью, и колени Луи непрерывно подрагивают в ожидании.