The English Girl

— Этот человек ждет ответа: «да» или «нет». Если я отвечу «да», значит, соглашаюсь отдать десять миллионов евро в обмен на жизнь Мадлен и обещание, что видео с ее признанием больше никто не увидит. Если «нет», Мадлен умрет, а наша интрижка станет достоянием общественности. Судя по всему, — тяжело выдохнул премьер, — выбора у меня нет, только согласиться на требования.

— То есть совершить, возможно, величайшую ошибку в жизни, господин премьер-министр.

— Вторую величайшую ошибку.

Опустившись на диван, Ланкастер прикрыл рукой свое знаменитое лицо. Габриель подумал о людях на улицах Лондона, что сейчас спешат по делам и не ведают, что их премьер-министр парализован страхом.

— Что мне еще остается? — спросил, помолчав, Ланкастер.

— Вы еще можете обратиться в полицию.

— Слишком поздно.

— Тогда надо торговаться.

— Похититель сказал, что торг неуместен и что Мадлен умрет, если я не соглашусь на условия.

— Все они так говорят. Поверьте, господин премьер-министр, если уступите, то тем лишь разозлите шантажиста.

— На кого он разозлится? На меня?

— На себя. Подумает, что продешевил, и вернется за добавкой. Если заплатите снова, он придет еще раз — будет доить вас, пока не выдоит досуха, миллион за миллионом.

— Что же вы предлагаете?

— Ждем звонка, отвечаем, что готовы дать один миллион. Хочешь — бери, не хочешь — не надо. Вешаем трубку и снова ждем.

— А если он больше не перезвонит? Если убьет Мадлен?

— Не убьет.

— Откуда вам знать?

— Слишком много он вложил денег и времени в этот проект. Да, для него это проект, работа, и ничего более. Смотрите на это как на тяжелые переговоры. Легких путей нет, придется измотать похитителя. Наберитесь терпения, иначе Мадлен не вернуть.

В комнате повисла гнетущая тишина. Джереми Фэллон отошел от окна и уставился на городской лондонский пейзаж работы Тёрнера, будто первый раз увидел эту картину. Грэм Сеймур внезапно живо заинтересовался рисунком ковра.

— Спасибо за совет, — произнес наконец Ланкастер, — однако мы решили… — Он помолчал. — …я решил отдать шантажисту все, что он требует. Если бы не мое бездумное поведение, Мадлен не похитили бы. Я просто обязан вернуть ее целой и невредимой. Это дело чести. Ради нее, ради нашей Партии.

Сказано было так, словно эту речь заранее написал для премьера Джереми Фэллон. Судя по вороватому выражению на лице шефа секретариата, так оно и было.

— Честь честью, — произнес Габриель, — однако поступаете вы не мудро.

— Не согласен, — возразил Ланкастер. — Джереми — тоже.

— При всем уважении, — обратился Габриель к Фэллону, — когда последний раз вы проводили успешные переговоры об освобождении заложников?

— Думаю, вы согласитесь, — ответил Фэллон, — что мы имеем дело не с обычным похищением. Цель вымогателей — премьер-министр Соединенного Королевства, и я ни при каких обстоятельствах не могу позволить ему вымотать себя затяжными переговорами.

Эти слова Фэллон произнес тихо и с полной уверенностью человека, привыкшего нашептывать указания на ухо одному из самых влиятельных людей в мире. Сколько раз за этим занятием ловили его фоторепортеры британской прессы. Сколько карикатур было нарисовано: Ланкастер-марионетка пляшет, управляемый Фэллоном-кукловодом.

— Где думаете раздобыть такую сумму денег и не вызвать подозрений? — спросил Габриель.

— Друзья премьер-министра согласились одолжить необходимые средства.

— Хорошо, наверное, иметь таких щедрых друзей, — заметил Габриель, вставая. — Похоже, у вас все под контролем. Остается найти того, кто передаст деньги вымогателям. Убедитесь, однако, прежде, что человек надежный. Иначе через несколько дней вновь соберетесь в этой комнате в ожидании звонка.

— У вас есть кого предложить? — спросил Ланкастер.

— Кандидат имеется, — ответил Габриель. — Боюсь, правда, что он недоступен.

— Почему?

— Ему нужно на самолет.

— Когда следующий рейс до Иерусалима?

— В восемь утра.

— Тогда, я думаю, не грех вам ненадолго задержаться?

Чуть помедлив, Габриель ответил:

— Нет, господин премьер-министр. Не грех…

***

Стрелки часов едва перевалили за десять вечера. Габриель, не испытывая ни малейшего желания торчать в одной комнате с политиком, чья карьера вот-вот должна провалиться в тартарары, спустился на кухню с твердым намерением совершить набег на холодильник премьер-министра. Ночная повариха — пухлая тетка пятидесяти с лишним лет, с лицом херувима — приготовила ему бутербродов и заварила чай. Она внимательно следила за ужинающим Габриелем, словно за оголодавшим ребенком. Умудренная опытом, она не стала спрашивать о цели его визита: мало кто наведывается к премьер-министру посреди ночи, в одежде из дисконта при марсельском супермаркете.

В одиннадцать к нему спустился Грэм Сеймур, бледный и изможденный. Отказавшись от предложения поварихи приготовить ужин, Сеймур присел за стол и жадно доел за Габриелем оставшиеся бутерброды с яйцом и укропом. Потом они вместе вышли в сад. Было тихо, лишь изредка потрескивала полицейская рация да шуршали покрышками по мокрому асфальту машины на Хорс-Гардз-роуд. Сеймур достал из кармана пальто пачку сигарет и мрачно закурил.