The Fallout (ЛП)

— Она в порядке! Обещаю тебе! Я просто отправила её в безопасное место, поэтому она… Я отправлю тебя к маме, ладно? Я собираюсь…

Неужели все дети вели бы себя именно так? Неужели это и есть их реакция на смерть родителей? Если бы дети убитых ею людей взглянули на неё своими глазами, полными боли и обвинений, смогла бы она когда-нибудь это забыть? Гермиона вдруг понимает, что ее трясёт, в груди затягивается тугой узел, и она чувствует внезапную, почти непреодолимую потребность обнять этого ребёнка.

Его ногти оставляют на её руках царапины, кровь забивается ему под ногти, и Гермиона выдёргивает из свёртка в кармане ленту.

— Мне очень жаль, — шепчет она и плачет — всё это так нелепо.

Она с трудом повязывает полоску ткани на детское запястье — мальчик рыдает и лупит её по щекам — и отскакивает, прежде чем срабатывает портключ. Ребёнок исчезает через две секунды, оставляя Гермиону стоять на коленях посреди пустой комнаты: по рукам её струится кровь, по лицу — слёзы. Гермиона никогда не умела общаться с жертвами войны — невинными очевидцами, видящими в ней либо помощь, либо объект для мести. Катастрофические последствия войны простирались гораздо дальше решения об использовании Непростительного заклятия. Страдали оба мира, в которых они сражались. И неизвестно, получится ли вернуть свои жизни и сможет ли Гермиона когда-нибудь перестать испытывать такое сильное чувство вины.

Всё ещё дрожа, она вываливается в коридор, где сталкивается с Драко, выходящим из другой комнаты. С бесстрастным видом он осматривается, анализируя ситуацию, как того требует инстинкт выживания. Они все одинаковы во время битвы: их лица принимают то неосознанное выражение, которое никто бы не хотел разглядеть в зеркале. Но уже секунду спустя облик Драко меняется, и что-то близкое к панике искажает его черты.

— Что за чёрт?

Гермиона вспоминает, что её руки перепачканы в крови, а слёзы она так и не удосужилась вытереть. По плечу и спине стекает что-то мокрое и липкое, но выглядит Гермиона гораздо ужаснее, чем чувствует себя на самом деле.

— Всё чисто? — она умудряется говорить ровно, пусть и тихо. Судя по тому, как решительно направляется к ней Малфой, все помещения в этой части дома он уже проверил.

— Заклятие?

Схватив Гермиону за шею, он тянет её на себя — наклонившись, она утыкается лбом в его грудь, предоставляя лучший обзор спины. Это так знакомо, некоторым образом утешает, и она выныривает из пучины своих невыносимо тяжёлых мыслей.

— Он решил, что я убила его мать. И что-то бросил в меня. Я в порядке, пусть… — она вскрикивает от пронзающей лопатку боли — Малфой отбрасывает на пол осколок стекла.

— Я не особо хорош в лечебных чарах, — выплёвывает он, и Гермиона не знает: он злится на неё или на себя за это вынужденное признание.

— Драко, что за чёрт! Ты просто… — Гермиона замолкает и сильно прикусывает губу — кожа натягивается на ране, провоцируя новую вспышку боли.

— Эт… — они оба вскидывают головы к потолку — сверху слышится громкий шум, а потом крик Лаванды.

Гермиона и Драко бросаются к лестнице. Гарольд уже поднялся и заворачивает за угол. Всклокоченный, с дикой гримасой, перепрыгивая через две ступеньки, несётся Джастин.

— Путь расчищен.

Джастин и Малфой спотыкаются о тело, лежащее прямо за углом. Гермиона перепрыгивает препятствие, но тут какое-то предчувствие заставляет её обернуться. Шестое чувство, выпестованное на этой войне, жизнью на грани смерти.

— Авада Кедавра! — не думая, кричит Гермиона. Сердце замирает и, едва только знакомая темнота захлёстывает с головой, тут же взрывается чередой бешеных толчков.

Драко выдыхает так резко, что волосы на шее у Гермионы встают дыбом. И этому, наверное, есть две причины: во-первых, Малфой забыл о своей обычной предосторожности, и как минимум двое (включая его самого) были бы уже мертвы, а во-вторых, в доме начинается пожар. Языки пламени облизывают стены, потолок, ступени лестницы. Женщина, обнаружившая себя после смерти своего соратника, яростно кричит, швыряется огнём, и заворачивает обратно за угол.

Кто-то пытается бороться с пламенем, Гермиона же поднимает руку и прижимает её к лицу тем самым движением, над которым подшучивал её отец во время их подушечных боев (О, всё что угодно, только не хорошенькая мордашка, да? Только не это!). Драко плечом задевает ей спину, и они оба стонут от боли. Гермиона влетает в стену, отскакивает и устремляется вслед за Малфоем.

— Нам нужно выбираться! — кричит сзади Лаванда. Хватает Гермиону за локоть, но та вырывается и продолжает бег.

Драко отпрыгивает от угла как раз вовремя — зелёный луч проносится мимо, исчезает в пожирающем стену пламени и взрывается зелёным фейерверком.

— Драко, у неё преимущество, не получится…

— Ребята, уходим! — орёт Джастин.

Малфой снова пытается повернуть, но Гермиона вцепляется в его плечо, всем весом подаваясь назад. С губ срывается крик боли — на порезе на спине расходится кожа, но, упав на пол, Гермиона замолкает под тяжестью Драко. Он быстро переворачивается, странно двигая плечом, — похоже, она потревожила и его раны тоже.