The Fallout (ЛП)

— Господи Иисусе, Гермиона, — его пальцы впиваются в её бедра, он насаживает её на себя, одновременно с этим устремляясь вверх и заставляя её громко застонать. Хриплый низкий голос — её любимый звук.

— Самое время, Драко. Я была уже… О, господи. Была… ах. Господи, да, — ей по многим причинам нравится, как именно он двигается внутри неё, но пытаться говорить в эту секунду явно её неудачная идея.

— Я не мог… Чёрт, — его тоже.

Он отводит руку Гермионы от своего плеча, всё ещё влажную от недавних ласк, и втягивает её пальцы в рот. Она не может удержаться от хныкающих звуков, которые издаёт, только испытывая боль или нечто подобное, — что является полной противоположностью творящемуся бесстыдству. Гермиона чувствует кожей его стоны, он обнимает её за талию, и по его движениям она догадывается, что он всё же избавился от белья.

Вытащив пальцы, она целует Драко — его язык горяч и требователен. Малфой укладывает её на спину, ладони скользят по её бёдрам и коленям, не давая обхватить его ногами. Он толкается в неё, погружаясь ещё глубже, и Гермиона громко вскрикивает, зажимая ладонью рот. Он прикусывает кожу на её руке, и она снова его целует.

Когда её накрывает оргазм, она стонет Малфою в губы и впивается ногтями в его плечи. На какой-то момент ей кажется, что она просто потеряет сознание, погружаясь в этот невероятный водоворот ощущений, вызвать которые может только Драко. Гермиона возвращается в реальность, чувствуя прикосновение щеки Малфоя к своей — он роняет голову ей на плечо. Дрожа, он прижимается к ней, и она испытывает смутные сожаления, что пропустила момент его наслаждения — ей нравится наблюдать за ним в такие секунды.

— Наверное, я смогу полюбить эту игру, — задыхаясь, признается она, и Драко смеётся в ответ, захлёбываясь дыханием.

День: 1463; Время: 5

Гермиона просыпается, пока Драко всё ещё спит — он лежит, отвернувшись от неё, зарывшись лицом в подушку, а наэлектризованные светлые волосы торчат во все стороны. В комнате царит полумрак, и Гермиона знает, что рассвет за окном только занимается. Она вынырнула из сна всего пару мгновений назад и не способна связно мыслить, но сердце её стучит взволнованно.

Гермиона уже какое-то время это обдумывала. Представляла себе процесс во всех деталях — благо, пару лет назад нашла коллекцию интересных журналов в комнате Рона — и смирилась с мыслью, что скорее всего, удовольствия он ей не принесёт. Гермиона даже решилась на кое-какие приводящие в смущение опыты с овощами, о которых она никогда никому не расскажет. Никогда и никому. Единственное, что её теперь останавливает, это подозрение, что у неё ничего не получится, и вот эту мысль Гермионе Грейнджер принять тяжело.

Но повторение — мать учения. Конечно, благодаря Драко она не в первый раз оказывалась в новой для себя ситуации — и уж точно не в последний. И к сожалению, сейчас его удивительная способность заставлять её забывать обо всём на свете не поможет. Гермиона достаточно давно вынашивала эти планы, хотя Драко никогда не просил её ни о чём подобном, — ей хотелось доставить ему удовольствие. И она пришла к выводу, что если будет придерживаться основного правила, то максимум, что ей грозит, — это смущение, когда Драко её отстранит. Она уже поняла, что в этой сфере их отношений Малфой никогда не смеётся над её незнанием или ошибками.

Гермиона удивлена, что он не проснулся, пока она вытаскивала прижатую им ногу и, натянув на голову одеяло, сползала вниз. Чаще всего Драко спит очень чутко, и хотя она рассчитывает, что в ходе самого процесса он всё же проснётся, в её планы не входит его пробуждение в самом начале. Ей несколько боязно, но это нормально, ведь не отказываясь от своих намерений, она лишь сомневается, что сможет справиться, очнись Драко прямо сейчас.

Гермиона опускается ещё ниже и устраивается между его раскинутых ног, одной рукой упираясь в матрас, а другой убирая с лица волосы. Малфой по-прежнему дышит глубоко и ровно — спит, но в эту секунду Гермиона гораздо больше увлечена изучением его пениса, оказавшимся перед её носом. Головка, вены, мошонка, лобковые волосы. Самый обычный половой орган. Никаких искривлений, странных родимых пятен или шрамов. Такой же, который она могла бы увидеть в маггловской школе во время уроков по сексуальному воспитанию. Внутри всё то же самое, что Гермиона изучала на плакате в кабинете врача.

Она чересчур прямолинейна и не знает, правильный ли это настрой. Разумеется, именно этот пенис особенно примечателен. Хотя бы тем, что для неё он тот самый. Тот самый, что она чувствовала своей спиной, животом, бёдрами. Тот самый, что она трогала, в котором нуждалась и о котором даже молила. Тот самый, что она ощущала внутри себя, — часть Драко, время от времени оказывающаяся её собственной и заставляющая терять голову. Приносящая такое наслаждение, что она боится, как бы её сердце не остановилось, а мозг не взорвался — хотя она вряд ли обратит внимание на подобные мелочи.