The Graet Sea

В то время как большинство морских операций в Средиземноморье во время Первой мировой войны происходило на востоке и в Адриатике, в водах, омывающих берега распадающихся империй Османов и Габсбургов, все Средиземноморье стало местом соперничества между 1918 и 1939 годами.1 В центре борьбы за овладение Средиземноморьем находились амбиции Бенито Муссолини после того, как он получил контроль над Италией в 1922 году. Его отношение к Средиземноморью колебалось. В некоторые моменты он мечтал об итальянской империи, которая простиралась бы до "океанов" и предлагала Италии "место под солнцем"; он попытался воплотить эту мечту в жизнь вторжением в Абиссинию в 1935 году, которое, помимо того, что было очень сложным как военная кампания, стало политической катастрофой, поскольку лишило его того внимания, которое до тех пор проявляли к нему Великобритания и Франция. В другое время его внимание было сосредоточено на самом Средиземноморье: Италия, говорил он, - это "остров, который вдается в Средиземное море", и все же, зловеще соглашался фашистский Большой совет, это остров-тюрьма: "решетки этой тюрьмы - Корсика, Тунис, Мальта и Кипр. Охранники этой тюрьмы - Гибралтар и Суэц".2

Итальянские амбиции были подкреплены мирными договорами, заключенными в конце Первой мировой войны. Италия не только сохранила за собой Додеканес, но и оттеснила австрийцев на северо-востоке Италии, и получила большую часть Italia irredenta, "неискупленной Италии", в виде Триеста, Истрии и, вдоль далматинского побережья, Зары (Задара), которая стала известна благодаря превосходному вишневому бренди, производимому семьей Луксардо. Фиуме (Риека) в Истрии был захвачен в 1919 году разношерстной частной армией поэта-националиста д'Аннунцио, который объявил его резиденцией "итальянского регентства Карнаро"; несмотря на международное сопротивление, к 1924 году фашистская Италия включила его в состав отечества. Одним из странных проявлений, показывающих, насколько важным было прошлое для фашистской мечты, стало создание институтов, призванных способствовать серьезному изучению (и italianità, "итальянскости") корсиканской, мальтийской и далматинской истории. Любой, кто бродил по большому церемониальному проспекту, проложенному вдоль Римского форума через сердце древнего Рима, мог полюбоваться большими картами Римской империи, на которых было показано, как она выросла из крошечного поселения на Палатинском холме в империю Траяна, охватывающую все Средиземноморье и земли далеко за его пределами. Албания, шатко державшаяся в независимости с 1913 года, также попала в поле зрения Италии: центральный банк Албании находился в Риме; ее новый правитель, король Зог, отчаянно нуждался в финансовой и политической поддержке со стороны Италии, и этот вопрос был нетерпеливо решен итальянским вторжением в Албанию в апреле 1939 года. Еще до этого Италия располагала важной базой подводных лодок в Сасено, на небольшом острове у албанского побережья. Подводные лодки рассматривались как ключ к будущему успеху Италии в Средиземноморье, когда придет время бросить вызов господству Великобритании. В 1935 году маршал Бадольо, командующий итальянскими вооруженными силами, утверждал, что Италии не нужны тяжелые линкоры, а завоевать господство на море можно с помощью более современных средств. На самом деле итальянский флот не впечатлял: "Он отставал практически во всех категориях военно-морской войны, был технологически отсталым, оперативно неуравновешенным и лишенным воображения".3

 

Вторжение в Албанию и продолжающиеся репрессии против повстанцев в Ливии доказали, что разговоры о создании средиземноморской империи не были пустой болтовней, как бы ни воспринимали Муссолини как полукомическую фигуру с выпирающей челюстью, из которой лились грандиозные заявления о восстановлении римского Mare Nostrum. Приобретение Ливии создало ось север-юг через Средиземное море, и Северная Африка должна была стать "четвертым берегом" Италии. Британская Мальта, господствующая в море между Сицилией и "четвертым берегом", была не просто неудобством, а препятствием. В 1937 году Муссолини совершил триумфальный визит в Триполи, отпраздновав создание первой нормальной дороги, протянувшейся на 1000 миль вдоль ливийского побережья, и перестройку части столицы в современный европейский город.4 Еще одним доказательством стремления фашистов вытеснить Великобританию любыми средствами стало оказание итальянцами финансовой поддержки верховному муфтию Иерусалима, весьма деструктивной фигуре, которая воспользовалась арабскими беспорядками в Палестине в 1936 году для усиления своего политического влияния в качестве религиозного лидера мусульман-суннитов в Палестине. Фашистские ополчения - "Зеленые рубашки" и "Голубые рубашки" (которые, естественно, ненавидели друг друга) - были созданы в Египте, где, в любом случае, было много "Черных рубашек" в итальянской общине Александрии.5