The Graet Sea

Чаша Нестора, как повествует Одиссея, была сделана из золота, но вино, налитое в нее, приобрело силу, которой не могло наделить одно лишь золото.27 В этой надписи есть много поразительных особенностей. Она написана на том варианте греческого алфавита, который предпочитали жители Халкиса, что говорит о том, что надпись не была сделана вместе с чашей на Родосе, а добавлена эвбейскими греками, которые научились алфавиту у финикийцев, приезжавших в Эвбею. Именно эвбейцы перенесли алфавит на запад, к народам Италии, и поэтому именно их версия (а не аттическая, которая восторжествовала в греческом мире) дала начало этрусскому и, как следствие, римскому алфавиту. Эти гекзаметрические строки - единственные стихи VIII века, дошедшие до нас вне гомеровского канона. Упоминание Нестора в них служит еще одним доказательством центральной роли Троянской войны в жизни и мышлении архаичных греков. Связь с Родосом, напрямую или через Халкис и Эретрию, подтверждается находкой на Искье большого количества aryballoi, маленьких парфюмерных кувшинов родосского производства, выброшенных на кладбище после опорожнения во время погребальных обрядов.

Вторая замечательная находка из Лакко Амено - неглубокая ваза или кратер, на ободе которой изображено кораблекрушение. Это тоже первый предмет такого типа, первая фигурная нарративная роспись, сохранившаяся с итальянского участка; она была изготовлена на месте. Корабль, похожий на те, что позже изображались на коринфской керамике, опрокинулся, и его моряки находятся в море, спасаясь, но один из них утонул, а другого вот-вот проглотит огромная рыба. Поскольку на другом изображении хорошо упитанная рыба стоит прямо на хвосте, похоже, что она не спаслась. Здесь нет ничего, что можно было бы узнать в "Одиссее" или других историях о вернувшихся героях; это может быть местная и очень знакомая история о реальных людях, которые ушли в море и не вернулись. Другие свидетельства из могил также говорят о важности морских перевозок для жителей Питекуссая. Некоторые вазы пришли на юг из Этрурии, в простом черном стиле, известном как bucchero; именно их форма, а не декор, придавала им элегантность. Связи с востоком были особенно оживленными; около трети могил, датируемых третьей четвертью VIII века, содержали предметы левантийского происхождения или изготовленные под левантийским влиянием.28 Амулет скарабея, найденный в детской могиле, носит имя фараона Бокхориса, что позволяет датировать его примерно 720 г. до н. э.; есть фаянсовая ваза из этрусского поселения в Тарквинии, где также упоминается этот фараон, так что мы можем сделать вывод, что движение шло из Египта, вероятно, через Финикию или поселение в Аль-Мине в Сирии, в Грецию и затем в Тирренское море; Питекуссай отнюдь не был конечной точкой маршрута, поскольку купцы шли дальше, пока не добрались до богатого металлами тосканского берега. Как финикийцы за границей со временем стали более оживленными торговцами, чем финикийцы Леванта, так и эвбейцы на дальнем западе создали свой собственный оживленный торговый мир, связывающий Сирию, Родос, Ионию и в конечном итоге Коринф с Питекуссаем.

Жители Питекуссаи были торговцами, но также ремесленниками и мастерицами. Один фрагмент железного шлака, вероятно, эльбанского происхождения, что подчеркивает важность связи с Этрурией, поскольку Искья не могла предложить никаких металлов. Были найдены ящики, а из сохранившихся небольших отрезков проволоки и слитков ясно, что изготавливались как бронзовые, так и железные изделия. Это была трудолюбивая община изгнанников, насчитывавшая, по лучшим оценкам, от 4800 до 9800 человек в конце VIII века. Основанный как торговый пост город превратился в крупный населенный пункт, в котором обосновались не только греки, но и финикийцы, и материковые италийцы. На кувшине, содержащем останки младенца, изображен, по-видимому, финикийский символ.29 Только потому, что Питекуссай был греческим городом, мы не должны считать, что его населяли только греки или, в частности, эвбейцы. Иностранные мастера были желанными гостями, если они могли принести с собой свои стили и техники, будь то коринфские гончары, которые начали селиться в близлежащей Киме примерно в 725 году до н. э., или финикийские резчики, которые могли удовлетворить тягу италийских народов к восточным товарам. Таким образом, Питекуссай стал каналом, через который "восточные" стили попадали на запад. Питекуссанцы наблюдали, как растущие деревенские общины южной Этрурии, в таких местах, как Вейи, Каэре и Тарквинии, испытывали голод по восточным товарам, и они продавали ранним этрускам то, что те хотели, в обмен на металлы северной Этрурии. Обратили ли они внимание на собрание деревень, сгруппированных вокруг семи холмов, расположенных за рекой Тибр к югу от Этрурии, неизвестно.

 

III