The History of Bones: A Memoir: A Memoir

Поэтому я перебрался в Chateau Marmont, который был гораздо дешевле. Я действительно не хотел платить за место, где персонал проводит совещания, чтобы выяснить, как погладить эго гостя. Сопоставление этого с тем, как они обращались со мной на съемках, привело бы меня в замешательство.

Наталья приехала из Германии, и мы сразу же заразились чесоткой в Шато. Чесотка - это ад, от которого нужно избавляться. Они безумно чешутся и вызывают эти рубцы по всей коже.

Чтобы избавиться от них, нужно вымазаться этим ядом, а потом вымыть все свои гребаные вещи. Я уверен, что это было до того, как шато купил кто-то другой.

Так что мне осталось ждать две с половиной недели, чтобы сняться в своей сцене. Наталья проводит время с Дональдом Кэммеллом и его прекрасной женой Чайной. Я же в основном торчу в отеле, смотрю телевизор. Похоже, я впал в депрессию.

 

-

Моя группа как-то потеряла свою душу, в кино со мной обращаются как с ничтожеством, а я все никак не могу добиться выпуска "Голоса Чанка" в Соединенных Штатах. Он никому не нужен.

Я гигант в Европе и Японии, но это, похоже, ни для кого ничего не значит.

Я видел Кита Макнелли в аэропорту в Париже. Он владеет или владел многими популярными барами и ресторанами в Нью-Йорке: Balthazar, Pravda, Nell's, Cafe Luxembourg, Odeon и т. д.

На той неделе, когда открылся "Бальтазар", Кит настоял, чтобы я заглянул к нему. Я как раз сидел там, когда вошел Дональд Трамп. Он был с красивой бывшей женой моего друга, и они развелись всего месяц назад.

То, как Трамп выставлял ее на всеобщее обозрение, вывело меня из себя. Поэтому я попросил официанта принести на его стол бокал самого дешевого вина в знак моего отвращения.

Трамп отказался от вина, но я вспоминаю об этом как о своей лучшей работе.

Пока мы ждали свои самолеты, Кит Макнелли спросил, что происходит, почему я в Париже, и я сказал ему: "Моя пластинка Voice of Chunk стала номером два в Германии на этой неделе". Я был очень горд тем, что пластинка, за которую я заплатил сам, да еще и джазовая, стала номером два.

Кит сказал: "Правда? Моя была под номером один" и ушел.

В основном мои мысли не дают покоя. Я попробовал славу на вкус и пристрастился к ней. Долгое время я хотел вернуть славу. В моей жизни потребовалась лопата по голове, чтобы я понял, что без нее мне гораздо лучше.

Но потом, как наркоман. Это так похоже на наркоманство. Мне нужна твоя наркота. О, это просто тошно.

На самом деле я хотел уважения к музыке, как сейчас к картинам.

Но я даже не смог договориться о записи Voice of Chunk. Я очень хотел, чтобы эту музыку услышали, а без большого вливания славы, казалось, этого не произойдет.

Уже поздно. Я не могу уснуть, встаю и включаю телевизор в другой комнате, пока Наталья спит. Там продают какой-то идиотский товар - кошачий ошейник, который при нажатии на кнопку говорит "мяу", который можно купить только по телевизору через почту.

И тут меня осеняет. Я знаю, что буду делать дальше.

40. В пятнадцати минутах езды от Найроби живут жирафы

 

Вернуться в Нью-Йорк и объяснить Вэлу, как я собираюсь стать "Боккаром Вилли" в джазе.

В те времена на телевидении было всего несколько каналов. И поздно вечером там одна за другой появлялись рекламы Бокскара Вилли, фальшивого бродяги, который пел музыку в стиле кантри и издавал голосом звуки поезда. Я не мог представить, что реклама может быть такой дорогой, ведь кто, черт возьми, покупает альбом Boxcar Willie в четыре часа утра?

"Мы сделаем рекламу, может быть, две. А потом будем продавать "Голос Чанка" сами по телефону с номером восемьсот. К черту музыкальный бизнес".

Это конец 89-го года. Интернета не было. Это был единственный способ, который я мог придумать, чтобы донести до людей музыку без участия привратников.

Привратники есть всегда. Все больше и больше привратников. Они придумали себе работу, которую впихивают в музыкальный, художественный и кинобизнес. И все, что они, похоже, делают, - это держат людей, которым нравится творчество художника, подальше от его творчества, высказывают никчемные мнения и каким-то образом получают за это деньги. Все это - часть заговора по поддержанию посредственности.

Мы снимаем рекламу, где работал Роберт Берден, и это особенное место для меня, но только из-за Роберта и того, что его больше нет с нами.

Я говорю в камеру: "Здравствуйте, я Джон Лури. И я здесь, чтобы сказать вам, что теперь вы можете слушать странную и прекрасную музыку The Lounge Lizards здесь, в Америке, как и люди в других странах".

Я стою перед большим расписным экраном, камера проплывает мимо меня, звучит музыка, и мы растворяемся, чтобы показать Казу, сидящего во всей красе среди груды коробок из Чайнатауна и экзотических украшений, в шляпе, которую я привезла с Бали, и выглядящего настолько открытым, насколько может быть открыта душа. Затем Вероника Уэбб в марокканском одеянии, Джи Мирано в роли принцессы инков и Ребекка Райт, стоящая с копьем наперевес, с видом захватчика-гунна, перед горой, покрытой пластиковыми овцами.