The House

Мы вошли в помещение, длинное и пустое, как ангар без самолета. У дальней стены я разглядел что-то вроде стола из нержавеющей стали с отверстиями для судков, какие можно увидеть в дешевых буфетах. Рядом стоял блестящий бак с черным пластмассовым краником – видимо, кофе. Ага, здесь меня будут кормить! Я ускорил шаг: есть очень хотелось. Однако этот естественный порыв был прерван в самом начале. И не подружкой моей. Просто слева от себя я увидел окно. Правда, оно было закрыто тяжелыми темными портьерами, сдвинутыми почти наглухо. Почти. Но не совсем. В щелку между половинками явственно был виден свет. Яркий дневной свет. Ах вы, мистификаторы! Я резко изменил направление движения, шагнул к окну и дернул за штору. В лицо ударило отраженным от соседнего дома солнечным светом. Трудно было понять, который час, но где-то около полудня, судя по яркости солнца. В доме напротив на уровне моего окна был балкон. Обычный балкон с цветами в пластиковом ящике. Вот так вот. Попались на дешевом вранье! Добрый вечер, плавно переходящий в полдень. Похоже, что и часы мои переведены не были. Зачем? А вот про окна забыли. И эта ерунда резко и неуклюже оборвала тот мотив, то идиотское чудо, в которое я еще вчера вечером был вовлечен. Даже стоящая за моей спиной женщина показалась мне разгаданной и поувядшей. Чувство облегчения и разочарования опустило мою душу на землю, вернее, даже под нее – я вспомнил, что у меня, в кармане оставшихся где-то там джинсов, нет денег на метро. М-да, кролик вместе со зрителями видит, откуда его в самом деле вытащили. Ну и что? Теперь поем и поеду потихонечку домой, копперфильды несостоявшиеся... Я обернулся, наконец, к моей даме. Она по-прежнему улыбалась, лифчик белый и какой-то пуритански закрытый высовывался из прорези декольте еще больше.

- Ничего не хочешь мне сказать?- нагло спросил я.

- О, да конечно, вон там кофе и еще всякое… я поем с тобой.

Она вздохнула, бросила взгляд на окно и двинулась к еде. Представление, кажется, окончено. А жаль. Было в нем что-то такое…. Первая же их шутка не удалась, а она явно готовилась. Плохо готовилась, еще хуже получилась.Теперь, после этого солнца в начале первого ночи, не только эта женщина, но и ее приятель в роскошном халате, выглядели жалким шутовскими тенями недалеких развлекающихся нуворишей. Сейчас я почувствовал себя обманутым. Как-то слишком просто и глупо обманутым. Нет, господа, кролик готов принимать участие только в остроумных или, по крайней мере, интересных ему фокусах! Извините, ребята! Тем временем я очутился у стола с судками. В них и впрямь что-то дымилось, однако, совершенно неожиданно, есть мне расхотелось, даже сам запах еды вызвал, как у беременной женщины, легкую тошноту. Я налил себе кофе в бумажный стаканчик и огляделся в поисках стола. Его не было. Моя спутница, положив себе на бумажную тарелку салат, не долго думая, поддернула подол платья и, скрестив ноги, довольно грациозно уселась на пол по-турецки, поставив перед собой тарелку. Смелый взмах подолом, кажется, предназначался для меня: под платьем так и не было белья. К сожалению, я не успел этого разглядеть, но я уже научился кое-что читать по ее мимике. Опять промахнулись. Выше, выше надо было платье поднимать! Вот вчера вечером это было вполне на уровне показано. Я, однако, ничего не сказал, уселся таким же образом напротив нее. Хотелось, конечно, и мне, в качестве ответного жеста, раздвинуть полы моего халата, под которым тоже ничего не было, но как-то разонравилась мне эта игра. Утро, лифчик, все вместе – не интересно...

Кофе был неожиданно густой и вкусный. Ну вот и славно! Я отпил из стакана и прилег на бок, подставив руку под голову. Утренняя поза. Лев изготовился к вопросу. Но я не торопился задавать напрашивающийся вопрос и смотрел на нее вполне благодушно. Она, однако, выглядела ничуть не смущенной допущенным промахом. Ну что ж, я великодушен, особенно после кофе! Молчание затягивалось, но не было мне в тягость. Я напоминал сам себе доброго, но очень занятого чтением газеты отца, которого его малое чадо с горящими глазами вовлекает в игру. Ребенок почти искренне верит, что они на захваченном бурей корабле, и мечется по кухне, убирая, в меру своего разумения, паруса и снасти, а отец из-за газеты подает, тоже в меру своего разумения, соответствующие реплики. Но игра заканчивается - и не на том месте, где корабль тонет, а тогда, когда папа слишком уж невпопад шепотом кричит, что земля близко. Но я не торопился. Мне хотелось послушать, что мне скажут напоследок. Она тем временем лениво отставила тарелку и переменила позу, вытянув левую ногу вперед и почти касаясь меня босой ступней. Тут я не удержался и сказал:

- Ну что ж, утренний кофе был очень хорош.

Она удивленно приподняла брови и спросила:

– Ты что, обиделся?

- Да нет, за что же?