The House

Как ужасно, что по лицу Сэма все окружающие могут читать его мысли! Женщина в зеленом платье приостановила свой дребезжащий монолог и посмотрела ему в глаза. Сэму показалось, что ее болтовня была отвлекающим маневром, и внимательно приглядывающаяся к нему женщина озабочена вовсе не его здоровьем. Она положила свою мягкую ладонь на его руку и сказала, так же пристально глядя ему в глаза:

Меня зовут Берта.

Она погладила его по руке, а Сэму вспомнилась другая ладонь - ладонь той бесстыдно ласкающей себя в метро женщины. Он вздрогнул.

Не было ничего, что могло бы оправдать Сэма в его собственных глазах. Новая жизнь складывалась совсем не так, как ему представлялось. Позже, сам себе, он мог, конечно, обьяснять, что понял всю невозможность вдруг стать другим человеком, и что никогда, ни за какие миллионы, не получится у него легкого общения с милой восхитительной женщиной. А на самом деле и его первоначальный испуг, когда он принял Берту за Джо, и ее не женский голос, вопреки очевидности, подавляли волю Сэма. Что-то, злое и насмешливое интимно нашептывало ему, что рядом с этой женщиной он в безопасности. Невероятным образом немолодая и некрасивая, она заместила в сознании Сэма опасного Джо; рядом с ней он вдруг почувствовал моральное право тратить свои миллионы. Все получилось так, как получилось. И по-другому быть никак не могло.

Весь день они гуляли по городу, и Сэм уже привык к ее ненастоящему голосу. И когда она пожимала, мягко и обещающе, его руку, волновался и чувствовал, что это хорошо. Конечно, случись с ним такое до выигрыша, он был бы безмерно счастлив. Сейчас он усердно отгонял от себя мысль... Да всякие мысли! Кроме того, Берта вела себя с ним так уверенно и, вместе с тем, женственно, что сомнений в том, как и чем окончится сегодняшний день, у Сэма не возникало. И его пробирал сладкий ознобчик. Довольно неожиданностей! Он хочет знать, как все будет дальше. И вот сейчас, кажется, знает.

Их день, действительно, закончился в гостинице, где она остановилась. Его удивила белизна и мягкая упругость ее тела, когда она совсем обыденно вышла из душа и легко привлекла его к себе. Именно так, как он и хотел! Сразу она оказалась близкой и доступной, но не вообще, а только для Сэма, и эта доступность восхитила Сэма своей очевидностью. В постели ее лицо стало таким беззащитным, милым и молодым, каким оно не было, пока Берта стояла. Свет ли это так падал, или она намеренно сбросила какую-то свою маску, неважно. Сэм прижал ее к себе, теплую и незнакомо, но узнаваемо пахнущую, и мысли о неправильно начавшейся новой жизни исчезли. Правильно или неправильно, но новая жизнь началась.

Берта была восхитительна. Когда Сэм окончательно привык к ее голосу, лицу и телу, он уже и сам не понимал, почему в первый момент она показалась ему столь непривлекательной. Она была просто восхитительна! Когда они перебрались в квартирку Сэма, там сразу же появился тот дух, о котором он столько мечтал. Хотя вряд ли Берту можно было назвать чистюлей или хорошей хозяйкой. Дело было не в этом. Ее почти материнская ласковость и, в то же время, сильная, глубокая чувственность уводили Сэма далеко от действительности. И это было хорошо.

Только вот одно было плохо. Как только они выходили на улицу (Берта любила поужинать в ресторане), на Сэма нападала странная стыдливость. Он начинал смотреть на себя и, главное, на Берту со стороны и видел, что она некрасива, немолода, да и не очень умна к тому же. Она громко называла его домашними именами, теребила его и, как казалось Сэму, обращала на себя внимание окружающих. Сэм предпочитал сидеть дома.

Он, конечно же, рассказал Берте, что богат, и ему понравилось, что она даже не спросила, откуда у него деньги и сколько их. Просто приняла к сведению, что Сэму нет необходимости работать.

Когда закончился ее отпуск, а случилось это через полторы недели, они поженились, вернее сказать, расписались в какой-то бумажке, и им выдали свидетельство о том, что они могут совершенно законно наслаждаться обществом друг друга. Что они и делали. Некоторое время. Еще через месяц они впервые поссорились. Ссора была мелкая, а потому и очень обидная. Сэм разнервничался, схватил подвернувшийся под руку пиджак (на улице шел мелкий дождь) и хлопнул дверью. На улице он подостыл и решил прогуляться, почувствовав, что очень давно не был один. Конечно же, такой круглосуточный марафон вдвоем, даже с женщиной, с которой ему хорошо - непростая штука. В общем, он был даже рад этой ссоре, возможности побыть одному.