The Last Politician: Inside Joe Biden's White House and the Struggle for America's Future

Все это время Манчин был уверен, что Белый дом возненавидит положения сделки о расширении аренды нефтяных и газовых месторождений. Но многих в Белом доме, например Брайана Диза, вполне устраивало то, чего хотел Манчин. Учитывая конфликт на Украине и скачок цен на энергоносители, они были рады расширить внутреннее производство энергии. Это было, по крайней мере, политически целесообразно и могло помочь снизить цены в разгар кризиса.

Когда Байден вышел на линию и поприветствовал Манчина, тот промурлыкал: "Джо-Джо!".

После девяти месяцев эмоционально изнурительного общения они покончили с этим.

 

-

В тот же день Манчин и Шумер опубликовали совместное заявление, в котором поведали миру о своем тайном соглашении. И мир не мог поверить в это. Politico назвал это "шоком". А когда это издание передало новость Тирнан Ситтенфельд, главному лоббисту Лиги избирателей за сохранение природы, она смогла только промолвить: "Вот дерьмо". В Вашингтоне подобные сюрпризы обычно были испорчены высокой концентрацией репортеров в городе и его культурной склонностью к утечкам.

После стольких месяцев ложных рассветов было вполне разумно рассматривать этот момент как еще один момент завышенных ожиданий. Но этот момент не был похож на все остальные. Это было не слуховое свидетельство того, что Манчин одобряет теоретическую сделку, а окончательное заявление, сделанное от его имени.

Однако за секретность пришлось заплатить. Все сенаторы-демократы встретили это объявление с эйфорией, кроме одного. Кирстен Синема узнала о соглашении на заседании Сената, когда о нем упомянул сенатор-республиканец Джон Тун. И она тут же обрушила свой гнев на Шумера.

Справедливости ради стоит отметить, что Джо Манчин знал, что законодательство будет ее иглой. В течение последнего года эта пара изо всех сил старалась подавить свое соперничество. Им обоим нравилось быть пятидесятым сенатором, голосом, от которого зависела повестка дня их партии. Это была точка максимального влияния, и это сопровождалось похвалой магнатов, которые приветствовали их за то, что они испортили повестку дня демократов.

Несмотря на общий центризм, их разделяла идеологическая разница. Они отстаивали интересы разных избирателей. Там, где Синема создавала альянс с Уолл-стрит, Манчин наслаждался тем, что время от времени вставлял банкирам, как старый добрый популист из сельской местности. И если Манчин чувствовал долг перед ископаемым топливом в масштабах штата и лично выигрывал от его успеха, то Синема хотела разрушить его удушающий контроль над климатической политикой.

В ходе переговоров с Шумером Манчин настаивал на том, чтобы в законопроект было включено положение о ликвидации лазейки для переносимых процентов, которая представляет собой зияющую несправедливость в налоговом кодексе, позволяющую управляющим хедж-фондов и частных инвестиций учитывать свои доходы как прирост капитала и избегать подоходного налога. Но у Синемы был опыт защиты этой лазейки. У Манчина были все основания полагать, что Синема будет презирать его предложение, и что она, скорее всего, сочтет его "красной чертой", но он настоял на том, чтобы продвинуть его, несмотря ни на что.

Шумер не стал бороться с Манчином. Он не собирался беспокоиться о проблеме Синемы, пока она была теоретической. Но теперь ее возражения были не просто теоретическим источником беспокойства. Синема представляла собой главное препятствие на пути к реализации величайшего достижения Шумера, и он оказался в тупике.

Простым решением было уступить Манчину. Он мог бы просто отдать Синеме ее победу и найти другой способ оплатить счет. Но Манчин не был настроен уступать. "Я не позволю ей определять этот законопроект", - сказал он Стиву Ричетти.

Чтобы сместить пару упрямых сенаторов, Шумер привлек Марка Уорнера, одного из их соратников по центризму. Уорнер считал обоих друзьями и умело направлял их в нужное для руководства русло.

Первой задачей Уорнера было уговорить Манчина сдаться, что означало поздний ночной визит на его яхту. Летний шторм намочил костюм Уорнера, и он остался лежать в одолженной футболке и шлепанцах Манчина. "Проявите щедрость духа", - призвал он. У него был союзник в лице жены Манчина, Гейл, которая имела доступ к эмоциональному оружию, которого не было у Уорнера. "Ты не можешь быть жадным в этом деле", - сказала она мужу.

Пережив свой гнев, Манчин понял, что у него нет другого выбора, кроме как отдать победу Синеме.

Но это не решило проблему Шумера. Синема пообещала своему другу-республиканцу Джону Туну, что она проголосует за поправку, защищающую лазейку для унесенных процентов. Но Тун подсунул ядовитую пилюлю в свой законодательный текст. Его поправка продлевала действие положения времен Трампа, ограничивающего налоговые вычеты для штатов и местных органов власти. Звучит достаточно эзотерично. Но умеренные демократы из богатых районов на северо-востоке ненавидят это положение, которое раздражает их избирателей. Если бы поправка Туна возобладала, то весь Закон о снижении инфляции мог бы рухнуть.