The Last Politician: Inside Joe Biden's White House and the Struggle for America's Future

Но план откомандирования Харриса был небрежным. Никто не потрудился согласовать его с Управлением по законодательным вопросам Белого дома, не говоря уже о сенаторах, которым Харрис собиралась помочь. И это привело к грандиозному провалу. Манчин сообщил всему миру, что его застали врасплох, и ему это не очень понравилось.

Менее чем через две недели президентства Байдена Рон Клейн обнаружил себя унижающимся в телефонном разговоре с Манчином.

"Наша ошибка", - сказал Клейн.

"Послушайте, вы, ребята, проиграли моему штату сорок очков. Если вы действительно думаете, что приезд и выступление на телевидении в моем штате изменит мое мнение..." Эта мысль повисла в воздухе. Вместо того чтобы выдать свою обиду, Манчин попытался изобразить недоумение, удивляясь неуклюжести Белого дома.

Но, приняв извинения Клейна с показным великодушием, и когда Клейн извинился еще раз, Манчин не смог удержаться, чтобы не подколоть его. "Я хочу помочь президенту Байдену добиться успеха. Я хочу победить пандемию в моем штате . Я хочу, чтобы экономика в моем штате двигалась вперед. Но не пытайтесь меня одолеть, потому что у вас ничего не получится".

 

-

Байден был в ярости от того, что Белый дом без нужды оттолкнул Манчина - ужасное вступительное слово к человеку, который вполне может оказаться решающим для судьбы администрации, и не только с этим законопроектом, но и с любым другим важным законопроектом, который демократы надеются принять.

Промах Манчина произошел в разгар внутренних дебатов. Теперь, когда у Байдена есть большинство в Сенате, стоит ли Белому дому вообще заигрывать с республиканцами? Байден только что выступил с инаугурационной речью, в которой утверждал, что "история, вера и разум указывают путь, путь единства". Некоторые из его небольшого окружения, включая Рона Клейна, считали, что ему не стоит тратить время. Они продолжали слушать рассказы демократов на Капитолийском холме, особенно в Палате представителей, о яркой травме, полученной 6 января. Гнев демократов в Конгрессе разгорался с такой силой, что они не могли выдержать даже разговора в коридоре со своими коллегами с другой стороны. Поэтому совместная работа над монументальным законопроектом казалась дикой неправдоподобностью.

Даже если бы мятеж не произошел, Клейн относился бы к работе с республиканцами с крайним скептицизмом. Как и любой другой ветеран Белого дома Обамы, Клейн может вспомнить, как мучительно он добивался от Сьюзан Коллинз из штата Мэн и умеренных республиканцев реформы здравоохранения. Умеренные республиканцы бесконечно уговаривали проголосовать за законопроект. Но пока Obamacare месяцами висела на волоске, противники администрации использовали затянувшиеся переговоры, чтобы отточить критические замечания, которые закрепились в сознании общественности. Этого, пообещал Клейн, больше не повторится.

Не имея реальной надежды получить шестьдесят голосов за Американский план спасения, необходимых для преодоления республиканского филлибуста в Сенате, Клейн хотел отказаться от притворства и прибегнуть к парламентской процедуре, известной как примирение. Возникшая из неясного бюджетного законопроекта 1974 года, примирительная процедура позволяла Сенату принимать законопроекты о расходах и снижении налогов без необходимости набирать шестьдесят голосов . Примирение позволяло законопроекту пройти через Сенат простым большинством голосов, при условии, что законопроект строго ограничивался пунктами с "фискальными последствиями".

Использование термина "примирение" для обозначения процедуры, позволяющей большинству протащить закон по партийной линии, содержит определенную иронию. С другой стороны, Сенат уже не был тем совещательным органом, который Джо Байден знал со времен своей юности. Он был сильно разбит, стал игровой площадкой для мстительных партизан, кладбищем для законов. Примирение никогда не задумывалось как рутинное средство для принятия законов, но оно стало таковым.

Вопрос о том, стоит ли идти на примирение, разделил квинтет помощников, занимавших вершину оргсхемы Белого дома. На вершине оргсхемы, на самом деле, было многолюдно. Помимо Клейна, туда входили еще два человека, служившие начальником штаба Джо Байдена во время его вице-президентства, - Брюс Рид и Стив Ричетти. Вместе с Майком Донилоном и Анитой Данн они составляли группу, которая лучше всех знала мнение Байдена и имела все шансы его поколебать.

В других обстоятельствах подобная группа могла бы соперничать за расположение президента, сливая в прессу порочащие сведения друг о друге. Но в клановом духе Джо Байдена их связывали отношения сорокалетней давности. Рон Клейн был крестным отцом ребенка Рида. Донилон и Клейн вместе учились в Джорджтауне, где Клейн освещал в студенческой газете попытку Донилона стать президентом студенческого совета. Любая ревность, которую они питали друг к другу, была глубоко утоплена ради их общего отца.