The Looting Machine

АНК унаследовал страну, в которой горнодобывающая промышленность, как и вся остальная экономика, контролировалась белым меньшинством, отказавшимся от политической, но не коммерческой гегемонии. Решением нового правительства стала политика под названием Black Economic Empowerment, или BEE, согласно которой владельцы крупнейших южноафриканских компаний передавали часть своих акций чернокожим и другим этническим группам, ранее находившимся в неблагоприятном положении. Владельцы одалживали покупателям деньги для финансирования покупки акций, которые должны были погашаться за счет будущих дивидендов. Идея заключалась в том, чтобы трансформировать экономику Южной Африки в соответствии с тем, какой радужной нацией она стремилась стать. Однако реальность оказалась иной. Большинство людей полностью поддерживают необходимость амбициозной программы преобразований", - сказал мне Мартин Кингстон, глава южноафриканского офиса инвестиционного банка Rothschild's и один из самых влиятельных и хорошо знакомых банкиров Йоханнесбурга. "Но она была несовершенна в разработке и реализации, и ею злоупотребляли. Ожидалось, что BEE станет панацеей для обедневших чернокожих южноафриканцев. Этого не произошло. Некоторые получили выгоду, но они находятся наверху, а не внизу".

Волатильность Йоханнесбургской фондовой биржи внесла хаос в сделки BEE. Многие чернокожие инвесторы прогорели, поскольку падение цен на акции привело к тому, что они не смогли заплатить за акции, приобретенные в рамках сделок по расширению прав и возможностей. Но были и те, кто получил впечатляющую прибыль - в частности, горстка чернокожих мужчин, сочетавших чувство бизнеса с безупречными связями в правящей партии.

Патрис Мотсепе, проницательный бывший юрист с семейными связями в АНК, основавший компанию African Rainbow Minerals, стал первым миллиардером в Южной Африке. Токио Сексвале, чья харизма помогла ему легко перейти от борца за свободу к магнату горнодобывающей промышленности, закрепился в платиновой отрасли и расширил свое присутствие в других секторах и за пределами Южной Африки, после чего вернулся в правительство в качестве министра жилищного строительства в 2009 году. Путь Сирила Рамафосы был самым удивительным из всех. Как упорный молодой лидер Национального союза горняков он возглавил забастовки 1980-х годов, которые нанесли удар по сердцу экономики апартеида, а как генеральный секретарь АНК он сыграл центральную роль в переговорах с Национальной партией, которые предотвратили гражданскую войну и привели к свободным выборам 1994 года. Рамафоса завоевал репутацию бесстрашного и честного человека. После того как он проиграл Табо Мбеки в гонке за право сменить Манделу на посту президента, он переключился с политики на бизнес. Он заключил первую крупную сделку в рамках программы BEE, став председателем совета директоров дочерней компании Anglo American. Сделка оказалась неудачной, но за ней последовали другие сделки, и Рамафоса стал сотрудничать со швейцарским сырьевым торговым домом Glencore. Нажив состояние, Рамафоса, как и Сексвале, вернулся в политику, став заместителем лидера АНК в 2012 году, а после выборов 2014 года - заместителем президента ЮАР.

Нчаха Молои никогда не был членом королевской семьи АНК, как Рамафоса или Сексвале. Тем не менее компания Motjoli Resources добилась успехов благодаря сделкам BEE, особенно в угольной отрасли. Когда в 2013 году мы встретились в суши-ресторане среди шикарных торговых центров в центре Йоханнесбурга, Молои, хотя ему уже перевалило за пятьдесят, был одет скорее как предприниматель из Кремниевой долины, чем как двубортные руководители из залов заседаний совета директоров горнодобывающих компаний. На нем была красная бейсболка, футболка G-Star Raw и забавные часы.

Молои присматривался к новым возможностям в сфере добычи железной руды, еще одного металла из рога изобилия полезных ископаемых Южной Африки, но он признавал, что программа BEE оказалась крайне несовершенной. Доля чернокожих в горнодобывающей промышленности по-прежнему "мизерна". Многие бенефициары BEE довольствовались долей дохода от уже существующих шахт, вместо того чтобы вкладывать средства в рытье собственных.

Это очень трудно, потому что сцена была создана до прихода чернокожих в горнодобывающую промышленность", - сказал мне Молои. По его словам, белые бароны южноафриканской горнодобывающей промышленности ухватились за самые лучшие участки. Ресурсы, лучшие из лучших, были вырезаны. Все, что осталось хорошего, они оставили себе. Месторождения мирового класса остались у исторических владельцев, и они создали условия для входа чернокожих. Они сказали: "Вы можете входить по ставке 26 процентов; мы определим стоимость финансирования, время перехода прав собственности и стоимость". Что касается месторождений мирового класса в Южной Африке, то у чернокожих нет никаких шансов попасть туда - только остатки".