The Looting Machine

На соседнем холме виднелась шахта Мвангачучу. Вся эта территория находилась под его концессией, но у неофициальных шахтеров было достаточно политического влияния, чтобы продолжать работу, невзирая на его протесты, отчасти благодаря этническим маневрам руководства кооператива, состоящего из хуту, против Мвангачучу тутси. Кооператив сопротивлялся неоднократным попыткам Мвангачучу вытеснить их со своей земли, оспаривая обоснованность его притязаний. В ответ Мвангачучу пытался обязать неофициальных старателей продавать всю добычу через его компанию, без чего ему было бы невозможно доказать, что минералы из концессии не идут на финансирование ополченцев.

Главный шахтер Базинга Кабано, хорошо одетый человек с длинной тростью и склонностью к крикам на подчиненных, рассказал мне, что, когда район контролировался НКЗН, шахтерская ассоциация платила повстанцам 50 долларов за разрешение копать. Но он стремился представить свою отрасль не как двигатель войны, а как путь к улучшению. Он объяснил, что некоторые шахтеры закончили обучение, чтобы стать негоциантами - посредниками, которые покупают колтан на шахте и продают его компаниям, которые его экспортируют. Оглядывая кишащую вершину холма, он заявил: "Мы помогаем им жить своей мечтой".

Я отлучился, чтобы поговорить с несколькими шахтерами вдали от босса. Кафанья Салонго был мимолетно похож на суриката, когда его мигающая голова высовывалась из норы в земле. Он был невысокого роста, стройный и сильный - идеальный вариант для человека-ножовщика. В день он добывал сто мешков породы, что приносило 9 долларов. Из них он должен был найти 25 долларов, которые каждый шахтер ежемесячно платил начальству за привилегию копать. Этого недостаточно для семьи, - сказал он мне. Я могу позволить себе немного еды и лекарств, но это все". В тридцать два года у него были жена и двое сыновей. Он смеялся, глядя в лицо опасности. "Да, это выглядит опасно, но мы знаем, как строить шахты, так что все в порядке".

Легко посмеяться над мнением босса о том, что эти шахтеры идут к своей мечте. Работа изнурительная и опасная. Официальная статистика зафиксировала двадцать смертей в результате несчастных случаев на шахтах в Северном Киву в 2012 году, шесть из них - на соседней шахте, которую обслуживает кооператив. Власти отметили, что "очень возможно", что не все случаи смерти были зарегистрированы. Но по местным меркам зарплата шахтеров составляет огромные деньги. Некоторые тратят свои деньги на выпивку и проституток, другие строят лучшие дома.

Запрет Кабилы на добычу полезных ископаемых и бойкот, вызванный законом Додда-Франка, лишили работы тысячи шахтеров из восточной части Конго. По оценкам Всемирного банка, 16 процентов населения Конго прямо или косвенно заняты в неформальной горнодобывающей промышленности, которая составляет лишь малую часть отрасли, если судить по количеству рабочих мест; в Северном Киву в 2006 году доходы от горнодобывающей промышленности обеспечивали примерно две трети доходов государства. Но за четыре года до 2012 года поступления в казну провинциального правительства сократились на три четверти, отчасти из-за того, что чиновники назвали "глобальной криминализацией горнодобывающего сектора" в Восточном Конго. Потери государства - это выгода контрабандистов: когда официальные маршруты закрыты, подпольная торговля восполняет недостаток.

К середине 2013 года запрет Кабилы был частично ослаблен, и в Гоме вновь открылись предприятия, ранее находившиеся в черном списке. Дюжине шахт в Северном Киву, которые правительство посчитало не связанными с вооруженными группировками, был дан "зеленый свет" на экспорт. Но Эммануэль Ндимубанзи, глава горнодобывающего подразделения Северного Киву, сказал мне, что ни одна шахта не маркирует свою продукцию, чтобы покупатели могли определить, на какой шахте она была добыта. Маркировка - это очень дорого", - сказал он. У нас нет партнеров, чтобы платить за это". Он добавил: "Сертификация может произойти только при улучшении безопасности".