The lust (СИ)

Безразличие. Ему просто безразлично, и то, что для Юнги было ночью любви, для Чонгука просто секс. Юнги злится на свою уязвимость и, со злостью пнув куст во дворе, идет к двери. Чонгук сидит на диване в гостиной и общается с Суран. Точнее женщина ему что-то рассказывает, а он, вытянув ноги и сложив руки на груди, усиленно изображает интерес. Мин подходит к диванам и, как принято, сперва кланяется Чонгуку. Тот оценивающе скользит по нему взглядом. Столько холода в этих глазах, что Юнги думает, это не игра воображения и не минута жалости к себе — это тот самый старый Чонгук, бьющий его головой о шкафчики в школе.

Поклонившись матери, Юнги идет прямиком на кухню, глотает ком обиды в горле и, запасшись колой, возвращается в гостиную, чтобы подняться к себе. Гостиная абсолютно пустая: ни матери, ни брата нет там, где их десять минут назад оставил Мин. Юнги поднимается по лестнице и уже почти доходит до своей двери, как вдруг его резко тянут назад, и он впечатывается спиной в мощную грудь. Все возвращается: и жар, и запах, и блядское, никому не нужное желание.

— Гуляешь без разрешения, — шепчет на ухо Чон и разворачивает Мина лицом к себе. — Заставляешь ждать себя, — целует в губы, оттягивает зубами нижнюю и, отпустив, проводит по ней языком. — Очень плохо себя ведешь.

— Нас увидят, — говорит Юнги первое, что приходит на ум, и пытается освободиться, но Чонгук сильнее вжимает его в себя и проводит ладонью по ягодицам.

— Не скучал? — хрипло спрашивает старший и снова впивается в губы голодным поцелуем. Юнги еле прерывает поцелуй, услышав шум внизу, и, приложив все усилия, толкает брата в грудь. Не дав Чону опомниться, Юнги бежит в свою комнату и запирается.

Стоит двери за Юнги захлопнуться, как Чонгук усмехается и, медленно повернувшись, идет вниз.

Юнги закрывает дверь на ключ, прислоняется к ней спиной и сползает на пол. Все повторяется. Юнги швыряет из крайности в крайность, из горячей, полной страсти ночи в ледяное, пронзающее кожу острыми осколками льда утро. Заебало. Прошло двенадцать часов, а будто вечность, будто за эти часы Юнги уже прожил всю свою жизнь. Хочется выть и биться головой об стену, вернуть время назад, и не пойти в тот проклятый клуб, лифт, номер. Вот только сейчас уже поздно. И бесполезно. Глупо сидеть сейчас на полу и ругать себя, что поддался, что поверил, что ответил лаской и захотел большего, когда как сделанного не поменять и память не стереть. Юнги сам во всем виноват, и пора кончать упиваться жалостью к себе и взять себя в руки. Мин делает подряд несколько глубоких вдохов, в надежде расслабить свернувшиеся в узел легкие и, наконец-то, вдохнуть полной грудью. С трудом, но ему это удается. Мин медленно подходит к постели и валится на нее лицом вниз. С каждым следующим днем, часом, минутой, секундой он понимает, что все больше влюбляется в Чонгука. Губы до сих пор горят, а сердце все не успокоится. Надо заканчивать с этим, надо перестать подходить так близко к обрыву и, стоя на краю, всматриваться в зеркальную темноту внизу — засосет. Мин идет в душ и, выкурив подряд две сигареты прямо в комнате, заваливается спать.

***

Весь следующий день от Чонгука ничего не слышно. Юнги понуро слоняется по дому, по сто раз в час проверяет телефон, но пусто. Так же, как и на душе.

Зато пишет Техен и напоминает о выставке, говорит, что пришлет машину к пяти. Юнги понимает, что не в силах выдержать эти «американские горки», и, вообще, умирает хочет услышать хотя бы голос Чонгука, набирает ему смс, в надежде, что тот перезвонит. Юнги четко запомнил слова Чона о своем поведении и решает предупредить его про выставку. В результате все, на что хватает Мина — это пресловутое «Привет. Как дела?».

Ответ не приходит. Ни сразу, ни через час и ни через пять. Что и следовало ожидать. «Вот и хорошо, что я принял предложение Техена. Буду дома сидеть — моя голова лопнет от мыслей. А так, хоть развеюсь. И докладывать ему о своих передвижениях я тоже не обязан. Попробовал», — думает Юнги и понуро плетется в свою комнату, чтобы переодеться и поехать на выставку. Так как выставка современного художника, и после нее ожидается небольшой фуршет, Юнги надевает узкие черные скини джинсы, светло-серую футболку, а на плечи накидывает свою любимую черную кожаную косуху.

Машина, как и всегда, ждет у дороги. Мин плюхается на заднее сиденье и сразу же втыкает в уши наушники, позволяя любимому плейлисту унести себя далеко.

Несмотря на приятный вечер за окном, предстоящую выставку, а главное, компанию Техена, странное чувство беспокойства гложет Юнги изнутри. Он пытается думать о выставке, о том, как его голова хоть немного отдохнет от мыслей о брате и, вообще, от терзающих его последние часы дум, но выходит из рук вон плохо. Юнги смиряется, что сегодня он не в духе, и ничто ему поднять настроение не сможет. Точнее никто.