The Man of Property — Собственник

And, with his thin, high shoulders stooped, his long legs moving with swift mechanical precision, this passage through the Park, where the sun shone with a clear flame on so much idleness-on so many human evidences of the remorseless battle of Property, raging beyond its ring-was like the flight of some land bird across the sea.	Высоко подняв худые плечи. Джемс быстро, с точностью механизма переступал своими длинными ногами, и его шествие через парк, залитый ярким солнцем, светившим над безмятежностью лужайки, над людьми, вырвавшимися из жестокой битвы Собственности, бушевавшей там, за оградой, напоминало полет птицы, покинувшей привычную землю и внезапно очутившейся над морем.
He felt a touch on the arm as he came out at Albert Gate.	Выйдя на Алберт-Гейт, он почувствовал, как кто-то тронул его за рукав.
It was Soames, who, crossing from the shady side of Piccadilly, where he had been walking home from the office, had suddenly appeared alongside.	Это был Сомс: возвращаясь домой из конторы, он перешел с теневой стороны Пикадилли на солнечную и зашагал рядом с отцом.
"Your mother's in bed," said James; "I was, just coming to you, but I suppose I shall be in the way."	— Мама лежит, — сказал Джемс, — я как раз шел к тебе; впрочем, может быть, я помешаю?
The outward relations between James and his son were marked by a lack of sentiment peculiarly Forsytean, but for all that the two were by no means unattached.	С внешней стороны отношения между Джемсом и сыном отличались полным отсутствием сентиментальности, как и у всех истых Форсайтов, однако отнюдь нельзя сказать, чтобы отец и сын не чувствовали взаимной привязанности.
Perhaps they regarded one another as an investment; certainly they were solicitous of each other's welfare, glad of each other's company.	Возможно, что они смотрели друг на друга как на капитал, вложенный в солидное предприятие: каждый из них заботился о благосостоянии другого и испытывал удовольствие от его общества.
They had never exchanged two words upon the more intimate problems of life, or revealed in each other's presence the existence of any deep feeling.	Но они ни разу в жизни не перекинулись словом о более интимных вопросах, ни разу не обнаружили в присутствии друг-друга какое-нибудь, глубокое чувство.
Something beyond the power of word-analysis bound them together, something hidden deep in the fibre of nations and families-for blood, they say, is thicker than water-and neither of them was a cold-blooded man.	Их связывало что-то такое, что было сильнее слов, что таилось в самой сущности нации, семьи, — ведь кровь не вода, а ни того, ни другого нельзя было назвать человеком холодной крови.
Indeed, in James love of his children was now the prime motive of his existence.	Для Джемса любовь к детям стала теперь основным стимулом жизни.
To have creatures who were parts of himself, to whom he might transmit the money he saved, was at the root of his saving; and, at seventy-five, what was left that could give him pleasure, but-saving?	Сознание, что дети — часть его самого, что им он может передать свои сбережения, — вот что лежало в основе его тяги к наживе; а в семьдесят пять лет какое еще удовольствие мог он получить от жизни, кроме наживы?
The kernel of life was in this saving for his children.	И основной смысл существования заключался для Джемса в сбережении денег для детей.