The Money Kings: The Epic Story of the Jewish Immigrants Who Transformed Wall Street and Shaped Modern America

"Я вынужден отказаться от обсуждения этого вопроса", - сказал Якоб Шифф репортерам, обратившимся к нему за комментариями по делу Брандта, и обнаружил его в доках, когда он вместе с женой Терезой садился на пароход до Бермудских островов. В частном порядке он признался одному журналисту, что "освобождение Брандта стало бы бедствием" для его семьи.

По мере того, как разгорался скандал, в редакцию стали приходить письма от друзей и доброжелателей. "Я хочу послать тебе всего одну строчку, чтобы ты знал, что здравомыслящие люди страны очень глубоко сочувствуют тебе в том, что ты переживаешь, и что преувеличенные и сенсационные газетные сообщения не обманывают так много людей, как некоторые склонны верить", - гласила одна записка Морти от Букера Т. Вашингтона, чей институт Таскиги поддерживали Шиффы. "Все больше и больше людей в этой стране начинают понимать, что если человек преуспевает в приобретении богатства или делает себя заметным или полезным в любом направлении, он становится мишенью. Вы и ваша семья так много сделали для этой страны, что здравомыслящие люди не могут быть обмануты".

После нескольких лет попыток замять эту историю Морти, осаждаемый плохой прессой и находящийся под следствием окружного прокурора, опубликовал пространное публичное заявление, в котором привел письмо Брандта к Адель и другие доказательства по делу. Это заявление заняло большую часть шести колонок в газете "Нью-Йорк Таймс" и, в частности, гласило:

К решению сделать это заявление я пришел с большой неохотой, поскольку по природе своей избегаю предавать огласке свои личные дела. Но вот уже месяц некоторые городские газеты пестрят ложными обвинениями, инсинуациями, намеками и доносами почти любого возможного характера, исходящими почти из любого возможного источника. Нас с мистером Гэнсом обвинили в сговоре с целью нанести ущерб правосудию, в нечестном воздействии на честного судью, в "железнодорожной перевозке" невинного молодого человека в тюрьму штата для отбывания длительного срока заключения, в том, что мы ложными обещаниями снисхождения побудили Брандта признать себя виновным в преступлении, которого он не совершал, и, наконец, в стремлении нечестными методами удержать невиновного человека в тюрьме после того, как его невиновность была доказана.

Во вторник в конце марта 1912 года Адель Шифф, слегка нервничая, прибыла в здание уголовного суда на Сентр-стрит. Войдя в здание суда, она сказала репортеру, что предстала перед большим жюри "по собственной просьбе". Во время дачи показаний она опровергла утверждения Брандта об их романе и сказала, что не давала ему ключей от их дома. На той же неделе большое жюри, заслушав сорок одного свидетеля, включая Брандта, завершило свое расследование, не найдя оснований для предъявления обвинений Морти или его адвокату. Но присяжные также пришли к выводу, что Брандту следовало предъявить обвинение в менее тяжком преступлении - крупной краже.

В апреле сенсационное дело Брандта затмило другое событие: затонувший во время первого рейса "Титаник". На борту роскошного океанского лайнера находились именитые пассажиры (аристократы, банкиры, артисты, руководители железных дорог), в том числе один из богатейших людей мира Джон Джейкоб Астор IV. Трагедия особенно близко коснулась немецко-еврейской толпы. На борту находились Бенджамин Гуггенхайм, сын горнодобывающего магната Мейера Гуггенхайма, который мужественно помогал спасать пассажиров, а затем облачился в официальную одежду и, заправив розу в лацкан, стал ждать своей участи как джентльмен; а также совладелец Macy's Исидор Штраус и его жена Ида. Штраусы были одним из основных представителей еврейской социальной и филантропической среды в верхнем городе. Исидор тесно сотрудничал с Джейкобом Шиффом в благотворительных проектах на протяжении многих лет. Вместе они помогли основать Образовательный альянс, а Исидор был директором дома Монтефиоре. Когда пассажиры эвакуировались с "Титаника", Исидор отказался сесть в спасательную шлюпку, пока женщины и дети оставались на корабле; Ида отказалась покинуть своего мужа. В последний раз их видели в объятиях друг друга. На поминальной службе в Карнеги-холле, которую посетили тысячи людей, Шифф похвалил Иду за то, что она сдержала "клятву, данную у алтаря: "Пока смерть не разлучит нас"", и заявил: "Мир был вдохновлен образом смерти этих двух благородных душ".