The Money Kings: The Epic Story of the Jewish Immigrants Who Transformed Wall Street and Shaped Modern America

В действительности Морти и Адель были заперты в глубоко несчастливом браке, заключенном при посредничестве их родителей. Он не был ее первым выбором мужа или, возможно, даже вторым, но, будучи отпрыском одной из самых известных американских банковских семей, от его предложения было невозможно отказаться. Во время их ухаживания, вспоминала Фрида, "Адель была очень неуловима, и Морти ни дня не знал, помолвлены ли они еще. Бедный дорогой, не то чтобы это его сильно обижало, он похудел на тридцать фунтов за время помолвки, потому что никогда не знал, на каком этапе находится!

Морти постоянно преподносил жене дорогие украшения, но она держала его на расстоянии вытянутой руки. Венди Грей, правнучка Морти и Адель, вспоминает: "Я помню, как моя мама сказала вскользь: "О да, он всегда пытался купить ее любовь. Он дарил ей это, но она все равно его не любила".

После рождения у Морти наследника мужского пола - Джона, родившегося через семнадцать месяцев после сестры, в августе 1904 года, - "отношения между мужем и женой, если говорить по-старому, прекратились, - говорит Долли, - и они жили в основном раздельно". Как это было принято у мужчин его финансового положения и социального статуса, у Морти были любовницы, в том числе одна, которую он спрятал в отеле "Париж" в Монако. Тем не менее он старался создать образ семейной гармонии. "Мне кажется, это так печально, что мой отец изо всех сил старался показать своему отцу, какая мы счастливая семья, лишь бы угодить ему", - вспоминала Долли. "Это было не так, и все это было неправдой".

Проблемы в браке были лишь одним из аспектов его жизни, который Морти скрывал от отца. Патриарх, всегда настороженно относившийся к расточительности сына, также не знал о том, что Морти владеет французскими конюшнями. Так было лучше, поскольку Морти знал, что отец не одобряет азартные игры. Однажды, когда Морти и Адель возвращались из медового месяца в Европе, имя новоиспеченного банкира попало в газету New York Times, где говорилось о "сильных азартных играх" во время путешествия. Морти и его товарищи по первому классу делали крупные ставки на то, сколько морских миль будет проходить корабль каждый день. "Мортимер Шифф был счастливчиком в дымном салоне", - сообщала газета, отмечая, что он выиграл 1700 долларов. Джейкоб заметил эту историю и резко отругал Морти за его поведение. "Он был в ужасе от того, что отец узнает о его скачках, азартных играх и женщинах", - вспоминала Долли.

Льюис Штраус, работавший в Kuhn Loeb клерком после Первой мировой войны, вспоминал эпизод, символизирующий динамику отношений между отцом и сыном. Однажды утром Морти вызвал Штрауса в свой офис и попросил его представлять фирму на ужине для делегации японских бизнесменов, который партнер J.P. Morgan Томас Ламонт устраивал в университетском клубе. Штраус (впоследствии ставший ключевой фигурой в американской программе по атомной энергии) сказал, что уже отклонил приглашение на эту встречу, и объяснил почему. Как и другие светские клубы, Университетский клуб не принимал в свои ряды евреев. Из принципа Штраус решил не посещать это мероприятие. Морти пришел в ярость.

"Чего я не знал, - вспоминал Штраус, - так это того, что он не обращал внимания на эту особенность заведения, многие из его членов были его друзьями", и он регулярно посещал субботние игры в покер в клубе. "То, что я не пошел, когда он пошел, раздражало его до такой степени, что он устроил мне выволочку и повысил голос", - вспоминал Штраус. Внезапно Морти замолчал на полуслове и поднялся из-за стола. В дверях стоял его отец. "Морти, я не мог не услышать твой голос", - сказал Якоб. "В чем дело?" По словам Штрауса, Морти объяснил причину разногласий, "после чего старик вывел его из себя, сказав в заключение: "Я и не надеялся дожить до того дня, когда новому клерку в моем офисе придется указывать моему сыну, как себя вести!"".