The Money Kings: The Epic Story of the Jewish Immigrants Who Transformed Wall Street and Shaped Modern America

Война принесла новые проблемы в его роль в Метрополитен. В 1914 году он заказал знаменитый "Русский балет", который прибыл в Нью-Йорк в начале следующего года без своего главного танцора Васлава Нижинского, находившегося под домашним арестом в Будапеште как вражеский иностранец. Чтобы спасти шоу, Кан обратился к своим дипломатическим представителям, включая госсекретаря, с просьбой освободить танцовщика. Когда танцовщик был наконец освобожден, Кан преодолел ряд комичных препятствий (в том числе выплатил долги Нижинского), чтобы вывести его на сцену Метрополитен.

После того как Соединенные Штаты присоединились к конфликту, перед Каном и его правлением встал вопрос о том, стоит ли Метрополитену продолжать ставить немецкие оперы, включая те, что уже были запланированы на осенний сезон. Вопрос стал настолько внутренне противоречивым, что Кан обратился за советом к высшему руководству страны - самому президенту Вильсону. Некоторые члены правления, сказал он Вильсону, считали, что выступления немецких артистов могут "задеть... патриотизм американцев", в то время как другие утверждали, что "флаг искусства должен быть нейтральным". В итоге "Метрополитен" Кана пошел на компромисс, исполнив немецкие произведения в переводе, включая "Парсифаля" Вагнера. Будучи пуристом, Кан преодолел это оскорбление своих художественных чувств во имя американского патриотизма.

После долгих колебаний Кан стал гражданином США в феврале 1917 года, за два месяца до того, как администрация Вильсона объявила войну. С самого начала конфликта Кан никогда не колебался в своей поддержке союзников. Но, став новоиспеченным американцем и получив внутренние разногласия по поводу войны, которые больше не парализовывали Kuhn Loeb, Кан наконец почувствовал себя свободным и стал высказываться более открыто. "Мне давно хотелось публично высказать свою ненависть и отвращение к пруссачеству и свою искреннюю преданность делу союзников, но пока я не был американцем, мне, естественно, приходилось держать язык за зубами, по крайней мере в том, что касалось публичных высказываний", - сказал Кан своему другу лорду Бивербруку, британскому газетному магнату.

Кан делал больше, чем просто высказывал свое мнение. Взяв на себя роль неофициального представителя патриотов, его перо и голос стали вездесущими, поскольку он ездил по стране, осуждая то, что он называл "зловещей трансмутацией" пруссачества, и обличая "правящую касту" Германии за то, что она внушила "нации демоническую одержимость поклонением власти и мировым господством". Тем временем он выпускал поток статей и памфлетов, которые носили такие названия, как "Ядовитый рост пруссачества". Часто он обращался непосредственно к американцам немецкого происхождения, призывая их присоединиться к нему в осуждении "злокачественного роста пруссачества". Благодаря известности Кана его антигерманские диатрибы стали мощным пропагандистским инструментом. Группа, называвшая себя "Друзья немецкой демократии", созданная при содействии недавно сформированного пропагандистского агентства правительства США, Комитета общественной информации, выпустила тысячи копий статей и речей Кана (наряду с некоторыми речами Шиффа), которые французское правительство сбросило с воздуха над линией фронта в Германии.

Некоторым было трудно проглотить патриотическое рвение Кана и Шиффа. "Вам никогда не приходило в голову, что немцы обманывают нас прямо у нас под носом?" - писал брокер из фирмы Chandler & Co. на Уолл-стрит в письме 1918 года, включенном в файл Бюро расследований, которое тайно проверяло Кана на предмет немецких финансовых связей и пристрастий.

Как вы думаете, пытался ли Кан проникнуть в британский парламент, чтобы поправить свое здоровье? Здесь много говорят о таких вещах. Люди не понимают, почему Кан и Шифф должны указывать им, как быть американцами. Люди недоумевают, как получилось, что Кан, Шифф и [Пол] Варбург могут доверять все в этой стране. В прошлую субботу Шифф выступал здесь, на ступенях казначейства, а два года и шесть месяцев назад он покупал облигации, выпущенные Германией.

Кан, конечно, не был немецким агентом. Однако он был сотрудником британской разведки. Он был в тесном контакте с сэром Уильямом Уайзманом и его заместителем Норманом Твейтсом - дерзкими молодыми оперативниками, курировавшими во время войны шпионскую операцию Великобритании в США с аванпоста в Нью-Йорке.