The Money Kings: The Epic Story of the Jewish Immigrants Who Transformed Wall Street and Shaped Modern America

Осенью 1917 года переговоры Шиффа с сионистскими лидерами, включая Луиса Брандейса, усилились до такой степени, что Шифф подготовил письмо, предназначенное для публикации Сионистской организацией Америки, которое "должно стать неотъемлемой частью моего "обращения". "В письме Шиффа от 3 декабря, черновики которого передавались между ним и Джулианом Маком, федеральным судьей и будущим президентом Сионистской организации, объяснялось, что он "никогда не враждовал с сионизмом как таковым, но, как я уже отмечал, с так называемым еврейским национализмом, стремлением восстановить в Палестине независимую еврейскую нацию, не с целью увековечения еврейского народа как носителя своей религии, но движимый прежде всего политическими мотивами и устремлениями". Он также заявил, что "не может с энтузиазмом смотреть на еврейское переселение в Палестину, если в этом начинании религиозный мотив будет отодвинут на второй план".

Когда прошло семь недель, а сионисты так и не обнародовали его послание, обиженный банкир отказался от своего предложения присоединиться к движению. "Мне придется и дальше оставаться на пороге", - написал Шифф Маку, который утверждал, что их переговоры носили "неофициальный характер". Несмотря на постоянные попытки убедить Шиффа "заплатить шекель" - номинальный взнос, который официально оформит его членство в сионистском движении, - банкир оставался на задворках движения.

 

-

Весной 1918 года, пока Джулиан Мак продолжал ухаживать за Шиффом, Луис Брандейс связался с Отто Каном, прочитав недавно опубликованный банкиром сборник эссе "Право выше расы". В предисловии Тедди Рузвельт назвал книгу, адаптированную из речей Кана, "восхитительным призывом к американизму".

"Возможно, вас заинтересует прилагаемая речь об "американизации", в которой я попытался развить мысль о "праве выше расы" - мысль, которая привела меня и, надеюсь, когда-нибудь приведет вас к сионизму", - писал судья Верховного суда.

Брандейс был маловероятным еврейским лидером. Светский еврей и видный социальный реформатор, он вырос без формального религиозного воспитания и поздно принял сионизм. Ему было почти пятьдесят восемь лет, когда в августе 1914 года он принял председательство во Временном исполнительном комитете по общим сионистским делам. "Я очень невежественен в еврейских вопросах", - признался он тогда, объяснив, что причиной его согласия на эту роль стало осознание того, что еврейские идеалы совпадают с теми, "которые мы, живущие в двадцатом веке, стремимся развить в нашей борьбе за справедливость и демократию". Поскольку война внесла хаос в колыбель международного еврейства, он считал, что необходимо сохранить еврейский народ и что "наш долг - следовать тому методу спасения, который больше всего обещает успех". Если критики сионизма (включая Шиффа) утверждали, что его националистические цели несовместимы с американизмом, то Брандейс утверждал, что "еврейский дух" является "по сути американским" и что стремление укрепить эти ценности является высшим проявлением патриотизма.

Кан остался неубежденным и ответил Брандейсу: "Боюсь, я должен признаться, что еще не нашел путь к сионизму; возможно, если быть откровенным, потому, что до сих пор я не предпринимал серьезных усилий, чтобы открыть его". Он и не собирался.

Кан, как и Брандейс, получил нерелигиозное воспитание. Его еврейство было настолько непрочным, что некоторые современники шутили, что он был "листом между Ветхим и Новым Заветами". Он не стыдился своего еврейства, но чувствовал себя ограниченным. Он и его жена Адди часто избегали немецко-еврейских кругов, в которых вращались такие семьи, как Шиффы, чтобы не оказаться в гетто и (еще больше) отчужденными от нью-йоркского бомонда. Канны крестили своих четверых детей в Епископальной церкви, чтобы спасти их от социального остракизма. Долгие годы ходили слухи, что Отто сам перешел в другую церковь. Он никогда этого не делал - и всегда исправлял это заблуждение, когда его спрашивали об этом, - хотя на протяжении всей своей жизни он рассматривал такую возможность. В конечном итоге он был не более способен официально принять христианство, чем Шифф официально принял сионизм.

Кан приобрел репутацию щедрого филантропа, и хотя он делал пожертвования на еврейские (а также христианские) цели, его главной страстью было искусство, в частности Метрополитен-опера. В 1903 году Якоб Шифф отклонил предложение стать членом правления Метрополитен-оперы, порекомендовав вместо себя Кана. Кан быстро занял пост председателя правления, помог модернизировать оперную труппу и закрепил ее место в качестве культового нью-йоркского учреждения.