The Monster Always Returns: American Horror Films and Their Remakes

Дискурс заражения и сдерживания, упомянутый Расселом, становится главной темой фильма "Безумцы" (1973), где причиной буйного помешательства становится зараженная оружием болезнь Трикси. Логика армейского карантина повторяет стратегию холодной войны по сдерживанию коммунизма. Аналогичным образом, несистематический характер военной операции - внезапное наращивание численности личного состава и материалов по мере обострения ситуации на местах, с последующим отступлением, когда ситуация объявляется разрешенной, - повторяет схему американских операций по борьбе с повстанцами во Вьетнаме и отсутствие четких линий фронта, характерное для всего конфликта. Несмотря на сомнительный результат, усилия полковника Пекема получают высокую оценку, и его отправляют на следующее место активности "Трикси" в Лусивилль, штат Кентукки, где, предположительно, история повторится. Сплочение населения Эванс-Сити, призванное облегчить коммуникацию и положить конец распространению заразы, напоминает стратегии переселения во Вьетнаме, где общины насильственно покидали свои дома для собственной защиты и прекращения поддержки Вьетконга (Уильямс, Найт 60). Как и во Вьетнаме, военные проигрывают битву за сердца и умы горожан, как предсказывает один из политических лидеров "Безумцев": "Послушайте, если вы вводите военное положение в городе, высаживаете на него тайком периметр, вы просто поляризуете ситуацию. Эта армия становится силой вторжения; эти люди будут сопротивляться!"

Хотя эти примеры можно отнести к "политическому бессознательному", как выражается Уильямс, в фильме "Безумцы" (1973) есть и более явные отсылки к войне во Вьетнаме как в образах, так и в риторике. Протестуя против действий военных, священник поджигает себя, в точности повторяя знаменитую фотографию самосожжения Тхич Куанг Дука в Сайгоне 11 июня 1963 года (см. рис. 5). Аналогичным образом солдат называет карантин в Эванс-Сити "полицейской акцией", цитируя эвфемизм правительства США для обозначения войны. Рассуждая о надежности армии, Дэвид говорит: "Они могут превратить протест в кампусе в войну со стрельбой", ссылаясь на стрельбу в Кент-Стейт в 1970 году, во время которой Национальная гвардия открыла огонь по протестующим студентам, убив четырех человек. Как показывают эти примеры. мировоззрение "Безумцев" прочно укоренилось в эпохе и ее противоречиях.

Ряд других элементов можно рассматривать как аллюзии на войну во Вьетнаме. В одной из сцен группа Дэвида бежит по лесу, ведя перестрелку с армейскими солдатами и вертолетом, что ставит их в положение, смутно напоминающее положение вьетконговцев. Другой пример - лидеры, окружающие Бру-Бейкера, с самого начала используют обман и манипуляции со СМИ, чтобы продать свою стратегию общественности, что можно прочесть в контексте введения в заблуждение американской общественности администрацией Джонсона, как это было показано в "Пентагоновских бумагах". Уильямс также рассматривает сцену, в которой зараженный житель плюет в лицо солдату, как аллюзию на обращение с американскими солдатами, вернувшимися из Вьетнама (Knight 61). По мнению Уильямса, изображение военных преступлений и мешков для трупов также намекает на войну во Вьетнаме (69), а Рассел рассматривает проект "Трикси" как аналог "Агента Оранж", высокотоксичного дефолианта, который в огромных количествах сбрасывался на джунгли Вьетнама (75).

Хотя некоторые из этих примеров субъективны, более сильные связи можно найти в предыстории персонажей и диалогах. Вьетнамская война непосредственно формирует двух главных героев: и Дэвид, и Кланк - разочарованные ветераны Вьетнама. Этот факт упоминается лишь однажды, в диалоге между Дэвидом и Джуди: "Все время, пока я был во Вьетнаме, я думал, что ты - девушка Кланка". Дэвид, по крайней мере, дистанцируется от своей прежней роли бойца спецназа: "Экшн, приключения, единственный в Эванс-Сити "зеленый берет". Господи, я не могу поверить, что это был я". Из своего опыта и Дэвид, и Кланк извлекают явное недоверие к американским военным. Когда Арти предлагает сотрудничать с армейскими патрулями, Кланк быстро отвергает эту идею: "Армия никому не друг. Мы знаем, мы в ней служили".