The Next Right Thing. Искусство принимать верные решения

Я борюсь с этим всю жизнь с переменным успехом. Если вам такое не близко – поздравляю. А если наоборот, я прямо-таки вижу, как вы киваете. Я знаю, что вы натянуто смеялись, смотря серию «Офиса»[17], где Пэм Бисли говорила, что ненавидит мысль о том, что кто-то ненавидит ее и что если бы Аль-Каида познакомилась с ней поближе, то наверняка не стала бы ее ненавидеть. Потребность нравиться меня не определяет, но искушает, и это не просто желание вписаться в компанию – скорее знать, куда я вписываюсь, а это совсем разные вещи. Я не хочу быть такой, как вы, я хочу быть такой, как я. Проблема возникает тогда, когда я не уверена, что быть мною достаточно хорошо, приемлемо или что вы это одобряете.

В итоге я постоянно возвращаюсь к открытию, что моя работа – прислушиваться к Иисусу, а потом быть собой независимо от того, кто помимо меня находится в комнате. Я по натуре человек мягкий, люблю юмористические телепередачи, глубоко размышляю об Иисусе, вере, культуре, благодати и людях. Я пишу, чтобы понять, что думаю о разных вещах, но записываю не все, о чем думаю. Я рассказываю о своей жизни в интернете, но при этом я чрезвычайно закрытый человек. Мне нравится быть с людьми и быть одной. Я часто жалею о том, что природа не наделила меня более легким характером, и мне приходится над этим работать. Я люблю быть сама по себе, но не хочу, чтобы меня оставляли в одиночестве. Догадываюсь, что ваше самоопределение примерно такое же путаное, как мое.

Оказывается, я не обязана определять себя. Я просто должна быть собой. Поэтому я согласилась выступить на той конференции в Портленде. Я решила внутренне, что мне там самое место, несмотря на то что я не крутая хипстерша, не демагог, не политолог, зато я во Христе. Милосердные люди, собравшиеся там, доказали, что эти слова верны.

* * *

В какой-то мере все мы сомневаемся в том, где наше место и как нас воспринимают. Разве мы изо всех сил не стараемся защитить ребенка внутри нас, который сворачивается клубочком и жаждет безопасности, признания и любви? Разве не все мы надеемся на контакт, но часто выбираем вместо него защиту? Если вернуться к следующему верному шагу, мы скорее примем решение, исходя из результатов сравнений и соображений защиты, а не выстраивания отношений с другими.

Возможно, вы хотите сказать чему-то «нет», потому что боитесь, что не дотянете до заданной планки. Или, наоборот, с радостью сказали бы чему-то «да», поскольку совершенно уверены, что покажете себя наилучшим образом. Как изменится ваша позиция по этим вопросам, если сравнение вообще не будет играть никакой роли? Что будет, если вместо того, чтобы прогонять решения через таблицу сравнений, мы предпочтем задаваться вопросом о связанности?

Я обнаруживаю, что мое понимание духовности и то, как иду по миру, не только вдыхает жизнь в мое служение, но и является этим служением. Оно начинается с того, как я вхожу в комнату. Я наблюдала за собой в разной обстановке и заметила шаблон, который я еще только начинаю осмысливать. Попробую объяснить.

Когда моя роль в комнате четко определена, входить в нее легче. Если я устраиваю праздник в честь дня рождения нашего сына, то я – его мама, разрезающая пирог, разливающая напитки, контролирующая хаос. Если я веду дискуссию в небольшой группе, я вхожу в комнату как руководитель. Если приезжаю на вечеринку, я гостья. Но когда роль не определена, все обстоит сложнее. Если речь идет о социальной ситуации, в которой я плохо знаю других людей или я присутствую на мероприятии, где у кого-то такая же задача, как у меня, я склонна терять самообладание. Такое рассеивание часто указывает, что я исхожу из своего ложного нарратива, подпитываемого желанием производить впечатление, казаться важной и сильной.

Обо всем этом свидетельствует то, как я вхожу в комнату.

Если я появляюсь, насторожившись, то сфокусирована на себе и на том, как меня воспринимают. Когда я присутствую в группе, но не руковожу ею, я часто чувствую себя неуверенно, не желая показаться человеком, пытающимся захватить власть. В итоге я вхожу в комнату с каким-то фальшивым нарративом, который колеблется между неуверенностью и гиперуверенностью, от «они не пожелают меня слушать» до «я занимаюсь этим намного дольше, чем любой из этих людей». Короче, быть со мной рядом – тот еще подарок. Когда я вхожу в комнату, цепляясь за свою ложную историю, собственное тело делает мне намеки. Я потею, дрожу, возбуждаюсь и задыхаюсь. Вместо собранной, спокойной силы, доступной мне во Христе, я ощущаю физическое чувство дезинтеграции. Мое тело словно знает, что я колеблюсь, и боится предъявить полное истинное «я», вместо этого довольствуясь ложной, обрывочной версией.