Читаем The Psychopatic Left полностью

Из характера Троцкого «холодность» была чертой, отмеченной его ранними марксистскими товарищами, «холодная вспышка его глаз... холодный тембр его голоса; холодная правильность и точность его голоса». Он говорил не в диалоговой манере, но как будто провозглашал декларации. Его манера отчуждала; она придавала «пафос дистанции». Его высокомерие не давало простора для самоанализа или признания собственной ошибки. «Он был сильно убежден в своей правоте. И он спокойно обходился без людей, как только они переставали быть полезными для него или его дела». Он не проявлял сентиментальности или сочувствия, и когда один его товарищ был заключен в тюрьму, он сказал, что никогда не мог чувствовать душевных страданий. Григорий Зив, его ранний товарищ, заметил, что любовь Троцкого к его друзьям не выходила за рамки любви крестьянина к своей лошади. Он может любить свою лошадь и заботиться о ней, но как только она больше не может работать, «он без промедления и без каких-либо угрызений совести отправит ее на скотобойню».

Недостаточное межличностное сочувствие Троцкого, что, как мы уже видели, является общей чертой среди социалистов, «человечество» которых полностью абстрактно, распространилось и на его собственную семью. Действительно, учитывая веру Троцкого, что одна из основных целей коммунизма -устранение семьи, его идеология и его личная жизнь совпадали. Узнав об ухудшении психического состояния его дочери Зины, и о диагнозе «шизофрения», он угрожал ей «полным и заключительным разрывом», пока она лечилась в Германии. Зина боготворила своего отца и стремилась быть его товарищем в борьбе. Когда она совершила самоубийство в 1933 году, отравившись газом, Троцкий возложил ответственность за все на Сталина и пытался политизировать ее смерть. Зина писала своей матери, первой жене Троцкого Александре, которую он оставил в Сибири в 1902 году, обвиняя в своей психической болезни отчуждение ее от отца, которого она «обожала». По мнению Александры, Троцкий писал в попытке отвести внимание от его собственной вины. У такого человека не будет никакого раскаяния, когда он пошлет на смерть любого, кто мешает его делу.

Психологические черты Троцкого были чертами нарциссического расстройства личности: высокомерие, тщеславие, надменность, и вера, что критика -личное нападение, эксплуатация других для личной выгоды, представление о самом себе, как о человеке, превосходящим всех остальных.

Уже находясь в изгнании в Мексике с немногими последователями в мире, не говоря уже о СССР, Троцкий стремился изобразить себя как спасителя СССР, без которого советское здание ожидает сокрушительное падение. Когда американские интеллектуалы профессор Джон Дьюи и Сидни Хук придумали кажущуюся официальной «Комиссию», чтобы изучить обвинения Сталина против Троцкого, с намерением реабилитации Троцкого, один из членов комиссии, Карлтон Билс, который не разделял рвения и симпатии к Троцкому других членов комиссии, наблюдал за ним в Мексике:

«...прежде всего, его умственные способности запятнаны всепоглощающей ненавистью к Сталину, яд ярости, не поддающийся контролю, находящий свой аналог в чем-то граничащем с комплексом преследования - всех, кто не согласен с ним, он связывает в простую формулу об агентах ГПУ, людях, «развращенных золотом Сталина»».

Показательно для бредовой мании величия Троцкого и его подавляющей самовлюбленности то, что когда он уже был лишен власти и сохранил лишь немногих сторонников, он в 1933 году поставил советскому Политбюро ультиматум, требуя, чтобы он и его последователи были восстановлены в партии большевиков как отдельное «течение»:

«Я считаю своей обязанностью сделать еще одну попытку обратиться к чувству ответственности тех, кто руководит в настоящее время советским государством. Обстановка в стране и в партии вам видна ближе, чем мне. Если внутреннее развитие пойдет дальше по тем же рельсам, по которым оно движется сейчас, катастрофа неизбежна...»

Троцкизм, невзирая на немногочисленность своих последователей, пройдя через идеологические завихрения и повороты, продолжил свое существование в среде как Старых, так и Новых левых. На Западе он часто существует рядом с анархизмом как доминирующая фракция левых. Однако из-за распространенного нарциссизма его лидеров, троцкизм представляет собой наиболее расколотое их всех левых движений, что мы увидим в главе о британском троцкисте Джерри Хили.

Физиология человеческого мозга представляла существенный интерес для ранних советских лидеров. Была создана и сохранена коллекция мозгов, с основным вниманием на выдающихся русских людей, отличившихся в искусствах и науках. Институт мозга, основной целью создания которого было изучение мозга Ленина, сравнивал его мозг с мозгами русских гениев, с намерением объявить, что Ленин был самым великим гением из их всех. Мозг Ленина сравнивали не с мозгами представителей обычного народа, таких как пролетарии или крестьяне, но с выдающимися людьми из мира культуры и науки.

Мозговые отклонения Ленина

Перейти на страницу:

Похожие книги

Бозон Хиггса
Бозон Хиггса

Кто сказал что НФ умерла? Нет, она затаилась — на время. Взаимодействие личности и искусственного интеллекта, воскрешение из мёртвых и чудовищные биологические мутации, апокалиптика и постапокалиптика, жёсткий киберпанк и параллельные Вселенные, головокружительные приключения и неспешные рассуждения о судьбах личности и социума — всему есть место на страницах «Бозона Хиггса». Равно как и полному возрастному спектру авторов: от патриарха отечественной НФ Евгения Войскунского до юной дебютантки Натальи Лесковой.НФ — жива! Но это уже совсем другая НФ.

Антон Первушин , Евгений Войскунский , Игорь Минаков , Павел Амнуэль , Ярослав Веров

Фантастика / Научная Фантастика / Фантастика: прочее / Словари и Энциклопедии / Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
История математики. От счетных палочек до бессчетных вселенных
История математики. От счетных палочек до бессчетных вселенных

Эта книга, по словам самого автора, — «путешествие во времени от вавилонских "шестидесятников" до фракталов и размытой логики». Таких «от… и до…» в «Истории математики» много. От загадочных счетных палочек первобытных людей до первого «калькулятора» — абака. От древневавилонской системы счисления до первых практических карт. От древнегреческих астрономов до живописцев Средневековья. От иллюстрированных средневековых трактатов до «математического» сюрреализма двадцатого века…Но книга рассказывает не только об истории науки. Читатель узнает немало интересного о взлетах и падениях древних цивилизаций, о современной астрономии, об искусстве шифрования и уловках взломщиков кодов, о военной стратегии, навигации и, конечно же, о современном искусстве, непременно включающем в себя компьютерную графику и непостижимые фрактальные узоры.

Ричард Манкевич

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Математика / Научпоп / Образование и наука / Документальное
Вторжение жизни. Теория как тайная автобиография
Вторжение жизни. Теория как тайная автобиография

Если к классическому габитусу философа традиционно принадлежала сдержанность в демонстрации собственной частной сферы, то в XX веке отношение философов и вообще теоретиков к взаимосвязи публичного и приватного, к своей частной жизни, к жанру автобиографии стало более осмысленным и разнообразным. Данная книга показывает это разнообразие на примере 25 видных теоретиков XX века и исследует не столько соотношение теории с частным существованием каждого из авторов, сколько ее взаимодействие с их представлениями об автобиографии. В книге предложен интересный подход к интеллектуальной истории XX века, который будет полезен и специалисту, и студенту, и просто любознательному читателю.

Венсан Кауфманн , Дитер Томэ , Ульрих Шмид

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Языкознание / Образование и наука