The Routledge Handbook of Philosophy of Animal Minds

Марк Роулендс также обращается к вопросу о том, могут ли животные участвовать в моральной сфере. Здесь он излагает свою теорию о том, что некоторые нечеловеческие животные являются моральными субъектами - индивидами, которые могут быть мотивированы к действию по моральным причинам. Моральные субъекты - это не моральные агенты, которые несут ответственность за свои поступки благодаря способности тщательно анализировать свои причины и контролировать свои действия, но это люди, которые мотивированы своим сочувствием к другому, и чье поведение, по крайней мере, иногда отслеживает моральные факты. Выделяя эту золотую середину между полным моральным агентством (которым, по мнению Роулендса, не обладают даже люди) и моральными пациентами, Роулендс определяет еще один способ, с помощью которого люди могут быть моральными.

В главе Эндрю Фентона рассматривается связь между автономией животных и надлежащим обращением с ними. Он предлагает предоставить животным возможность давать согласие на обращение с ними. В исследованиях на людях мы используем только тех испытуемых, которые дают свое согласие быть объектом исследования. Фентон утверждает, что то же самое должно быть справедливо и для других животных. Он описывает, в какой степени мы можем интерпретировать поведение животных как согласие или несогласие, и как мы можем разрабатывать эксперименты таким образом, чтобы испытуемые животные могли выбирать, участвовать им или нет.

Лори Груэн рассматривает еще один аспект моральной практики, а именно эмпатию. В своей главе она обсуждает различные виды эмпатии, исследуя, какие из них могут быть присущи животным, включая крыс и шимпанзе, и какие из них могут иметь значение для морали. Она описывает важность того, что она называет запутанной эмпатией - эмпирического процесса, требующего эмоций и познания, который воспринимает наши отношения с другими людьми таким образом, что мы реагируем на потребности, интересы, желания, уязвимости, надежды и чувствительность друг друга. Груэн отмечает, что исследователи, изучающие эмпатические способности у других животных, в основном игнорируют этот вид эмпатии.

Аласдэр Кокрейн рассматривает часто утверждаемое различие между подходами к защите животных и прав животных в этике животных. Он утверждает, что это различие не работает, потому что понятие прав в подходе, основанном на правах животных, преувеличивает права, которые есть у животных. Кокрейн утверждает, что права животных связаны с их интересами, а большинство животных не заинтересованы в том, чтобы их не использовали, не владели ими и не эксплуатировали. Поскольку у них нет таких интересов, у них нет и эквивалентных прав. Права, которые есть у животных, обеспечат им те же преимущества, которые они получают при подходе к этике благосостояния животных, который уже привязан к интересам животных.

В главе Бернарда Э. Роллина рассматривается история взглядов философов и ученых на разум животных. По его мнению, отсутствие мыслей и чувств у животных так и не было доказано, хотя и получило широкое признание. Неприятие разума животных было обусловлено ценностями, присущими нашим прошлым научным и философским культурам. Он предполагает, что недавние изменения в отношении к животным обусловлены не философским или научным прогрессом, а скорее культурными изменениями, связанными с изменением ценностей.

 

Часть 1. Ментальное представление

Глава 1. Интенциональность членнистоногих

 

Эндрю Кнолл и Жорж Рей

Введение

Повсеместно распространенная идиома в когнитивной науке звучит так:

x представляет y

Так, можно прочитать о том, что зрительная система представляет края, поверхности, цвет и объекты; птицы представляют звезды; пчелы - азимут солнца, а муравьи - направление движения пищи от своего гнезда. Мы предположим, что в таких разговорах система рассматривается как в некотором роде ментальная, включающая загадочный феномен интенциональности: репрезентации касаются определенного предмета, они могут быть нефактивными, неэкзистенциальными и аспектными: то есть они могут быть ложными, представлять несуществующие вещи и обычно представляют вещи "как" в том или ином виде, например, четырехугольную фигуру как квадрат или как ромб. То есть у репрезентаций есть условия "правильности" (или "верифицируемости"), которые определяют, когда они верны и в каком смысле. Мы будем рассматривать эти условия как "содержание" представления.

Очевидно, что важный вопрос заключается в том, когда разговоры о таком намеренном представлении являются буквальной правдой, а когда - просто метафорой или фасоном речи. Подсолнухи "следуют" за солнцем в течение дня, предположительно не потому, что они буквально представляют солнце, а просто потому, что клетки на бессолнечной стороне стебля растут быстрее, заставляя растение опускаться к нему. Ночью поникшие подсолнухи не искажают положение солнца.