The “Russian” Civil Wars, 1916–1926: Ten Years That Shook the World

Однако на этом история не закончилась, так как в июле-сентябре 1920 года по Уральскому региону вновь прокатилось восстание, так называемое "Сапожковское восстание". А.В. Сапожков (по советским источникам, бывший член партии левых эсеров-революционеров) был отстранен от должности начальника 9-й кавалерийской дивизии Красной армии командующим Заволжским военным округом К.А. Авксентьевским. Около 4 000 бывших красноармейцев (большинство из которых были набраны из Уральского региона) быстро присоединились к Сапожкову, чтобы бросить вызов красному командованию. 14 июля 1920 года его войска, прозванные "1-й Красной армией справедливости", захватили Бузулук, а затем двинулись на Уральск и Пугачев (Николаевск), опираясь на еще 2 000 новобранцев. Сапожков, как это было принято в восстаниях против большевистской власти в это время, обещал "Советы без коммунистов". В конце концов, было сосредоточено достаточно красных сил, чтобы подавить восставших, но не раньше, чем беспорядки распространились на обширные территории Поволжья и Урала, от Царицына до Саратова и вплоть до Уфы и Оренбурга - то есть в тех же районах, где ранее в 1920 году процветало восстание "Вилы". Последние остатки Армии справедливости были уничтожены 6 сентября 1920 года у озера Бак-Баул в Астраханской губернии. Сапожков был убит в этом бою. Однако не успели сельские волнения перекинуться на соседнюю Саратовскую губернию.

Тамбовское и западносибирское восстания были подавлены не так легко, как волго-уральские, поскольку быстро приобрели массовый характер, в них появились политические и военные лидеры (иногда доминирующие эсеры или бывшие эсеры, как в случае с тамбовским лидером А.С. Антонов), возникали политические и военные лидеры, которые организовывали крестьянство и приводили к созданию реальных и значительных внутренних фронтов, на которых Красная Армия сражалась с крестьянскими силами, исчислявшимися десятками тысяч и доказавшими свою способность захватывать и удерживать крупные города. Особенно неприятной для советского правительства особенностью сибирского восстания стало появление в рядах повстанцев бывших участников антиколчаковских партизанских отрядов, которые влились в Красную армию в ходе ее продвижения на восток в 1919-20 годах.

Причины этих восстаний очень часто сводились к одному инциденту. В Тамбове, который имел несчастье находиться на стыке двух красных фронтов (Восточного и Южного, а впоследствии Юго-Восточного) и часто подвергался вторжениям белых (в частности, во время Мамонтовского рейда), был второй визит, в течение очень короткого времени, отряда по реквизиции зерна в одну и ту же деревню, Каменку, в юго-восточном углу губернии, в августе 1920 года. Но огонь крестьянского недовольства был настолько сух, что восстание разгоралось как лесной пожар. В откровенном докладе Ленину от 16 июля 1921 года Тухачевский (назначенный в апреле 1921 года командующим красными войсками Тамбовской губернии) был удивительно откровенен в том, что послужило толчком к восстанию. Он назвал "недовольство продовольственной политикой реквизиций" общенациональным явлением и особенно критиковал "неуклюжее и исключительно жесткое проведение ее органами реквизиции продовольствия на местах" в самом Тамбове, а также мощную власть ПСР над регионом через ее Союз трудящихся крестьян. В очень пространном анализе тамбовского опыта, направленном Ленину 20 июля 1921 года, В.А. Анотонов-Овсеенко (с февраля 1921 года председатель Полномочной комиссии ВЦИК по Тамбовской губернии), хотя и использовал обычную советскую терминологию "кулаков" и "бандитских шаек" для описания едва ли не бандитской 21-тысячной повстанческой армии, с которой Красной армии пришлось столкнуться по всей губернии, был еще более критичен по отношению к советской политике:

В целом советская власть в глазах большинства крестьян отождествлялась с залетными комиссарами или уполномоченными, доблестно отдававшими распоряжения волостным исполкомам и сельским Советам и сажавшими в тюрьмы представителей этих местных органов власти за невыполнение зачастую совершенно абсурдных требований. Его также отождествляли с отрядами по реквизиции продовольствия, которые зачастую действовали прямо во вред крестьянскому хозяйству, ни в коей мере не принося пользы государству. Крестьянство в своем большинстве привыкло относиться к советской власти как к чему-то постороннему по отношению к себе, к тому, что только приказывает, что отдает приказы ревностно, но весьма самонадеянно.

Наиболее распространенными, по словам Антонова-Овсеенко, были жалобы крестьян на диктатуру пролетариата: "Что это у нас за рабоче-крестьянский режим?" - размышляли они - "На самом деле это режим рабочих за счет крестьян". Наконец, "обобщая опыт Тамбовской губернии, необходимо сказать следующее, - рискнул он: