The Story of Civilization 06

Возможно, теперь он чувствовал, что, хотя и владеет своим телом, но подчиняется своим фантазиям. Он решил усмирить свой разум с помощью образования. Хотя ему уже исполнилось тридцать три, он вместе со школьниками стал изучать латынь. Но зуд учить оказался сильнее желания учиться. Вскоре Игнатий, как его называли схоласты , начал проповедовать в кругу набожных, но очаровательных женщин. Их любовники осуждали его как баловня и жестоко избивали. Он переехал в Алкалу (1526) и занялся философией и теологией. Здесь он также преподавал в небольшой частной группе, состоящей в основном из бедных женщин, некоторые из которых были проститутками, жаждущими искупления. Он пытался изгнать их греховные наклонности с помощью духовных упражнений, но некоторые из его учеников впадали в припадки или трансы, и инквизиция вызвала его. Он был заключен в тюрьму на два месяца,31 Но в конце концов он убедил инквизиторов в своей ортодоксальности и был освобожден; однако ему было запрещено преподавать. Он отправился в Саламанку (1527), где прошел через аналогичную последовательность: преподавание, суд перед инквизицией, тюремное заключение, оправдание и запрет на дальнейшее преподавание. Разочаровавшись в Испании, он отправился в Париж, всегда пешком и в одежде пилигрима, но теперь ведя перед собой осла, нагруженного книгами.

В Париже он жил в богадельне и попрошайничал на улицах, чтобы прокормиться и получить образование. Он поступил в Коллеж де Монтегю, где его бледное, изможденное лицо, голодное тело, неухоженная борода и ветхая одежда стали объектом несимпатичных взглядов; но он преследовал свои цели с такой поглощенностью, что некоторые студенты стали почитать его как святого. Под его руководством они занимались духовными упражнениями - молитвой, покаянием и созерцанием. В 1529 году он перешел в Коллеж Сте-Барбе, и там тоже собрал учеников. Два его соседа по комнате разными путями пришли к вере в его святость. Пьер Фавр-Питер Фабер, будучи пастухом в Савойских Альпах, сильно страдал от страхов, суеверных или реальных, и под их влиянием дал обет вечного целомудрия. Теперь, в возрасте двадцати лет, он скрывал под своими дисциплинированными манерами душу, лихорадочно борющуюся с искушениями плоти. Игнатий, хотя и не претендовал на интеллектуальность, обладал способностью ощущать внутреннюю жизнь других людей через интенсивность своей собственной. Он догадался о проблеме своего младшего друга и заверил его, что импульсы тела можно контролировать с помощью тренированной воли. Как тренировать волю? Духовными упражнениями, - ответил Игнатий. Они вместе стали практиковать их.

Другой сосед по комнате, Франциск Ксаверий, был родом из Памплоны, где Лойола служил солдатом. У него была длинная череда знатных предков; он был красив, богат, горд, любил погулять, знал парижские таверны и их девушек.32 Он смеялся над двумя аскетами и хвастался своими успехами у женщин. Однако он был умен в учебе; у него уже была степень магистра, и он стремился получить докторскую степень. Однажды он увидел человека, чье лицо было изрыто сифилисом; это заставило его задуматься. Однажды, когда он рассказывал о своем стремлении блистать в мире, Игнатий тихо процитировал ему Евангелие: "Что пользы человеку, если он приобретет весь мир, а душу свою потеряет?" Ксавье обиделся на этот вопрос, но забыть его не смог. Он начал присоединяться к Лойоле и Фаберу в их духовных упражнениях; возможно, его гордость побуждала его сравняться с двумя другими в силе переносить лишения, холод и боль. Они бичевали себя, постились, спали в тонких рубашках на полу неотапливаемой комнаты; они стояли босыми и почти голыми на снегу, чтобы закалить и в то же время подчинить себе свои тела.

Духовные упражнения, впервые возникшие в Манресе, теперь приобрели более определенную форму. Игнатий взял за образец "Духовные упражнения" (Exercitatorio de la vida espiritual, 1500) дона Гарсии де Сиснероса, бенедиктинского аббата в Монтсеррате; 33 Но он вложил в эту форму пыл чувств и воображения, который сделал его маленькую книгу движущей силой в современной истории. Лойола взял за отправную точку непогрешимость Библии и Церкви; индивидуальное суждение в религии, по его мнению, было тщетным и порождающим хаос притворством гордых и слабых умов. "Мы всегда должны быть готовы поверить, что то, что кажется нам белым, является черным, если иерархическая Церковь так это определяет".34 Чтобы избежать проклятия, мы должны приучить себя быть беспрекословными слугами Бога и его наместника на земле - Церкви.