The Story of Civilization 07

Какой милой и справедливой она кажется.

Скажите ей, что он молод,

И избегает, чтобы за ее милостями следили,

Если бы ты был в форме

В пустынях, где нет людей,

У тебя должна быть нерекомендованная смерть....

Тогда умри! Чтобы она

Общая судьба всех редких вещей

Можете почитать в тебе;

Как мало времени они делят между собой

Они так чудесно милы и справедливы!

К этому периоду относится еще один едва ли не самый незначительный поэт. Ричард Крэшоу горел скорее религиозным пылом, чем плотскими страстями. Его отец, англиканский священнослужитель, писал трактаты против католицизма и внушал сыну страх перед папством; Ричард стал католиком. Его исключили из Кембриджа (1644) за поддержку короля; он бежал из Англии в Париж, где утешал свою бедность видениями Бога. Испанские мистики стали для него откровением религиозной интенсивности и преданности. Стоя перед изображением святой Терезы, он завидовал ее ослеплению дротиком Христа и умолял ее принять его в свои самоотверженные ученики:

В полном царстве того последнего поцелуя

Что завладела твоей разлучницей и запечатала тебя;

Все небеса, которые Ты имеешь в Нем.

(Прекрасная сестра серафима);

Все, что мы имеем в Тебе,

Не оставляйте во мне ничего от себя.

Позволь мне так прочесть твою жизнь, чтобы я

Чтобы все мои жизни умерли.

Эти и другие стихи он подарил миру в книге "Ступени к храму" (1646), представляющей собой неоднозначную смесь благочестивых экстазов и поэтических затей. Благодаря ему и такому же, но более позднему поэту, Генри Вогану, мы понимаем, что не вся Англия в те суматошные дни разделилась на пуритан и кавалеров, но что среди ярости поэтической и теологической войны некоторые духи нашли религию не в массивных святилищах и гипнотическом ритуале, не в страшных догмах и гордой избранности, а в детском, доверительном общении смятенной и сдающейся души с гуманным и прощающим Богом.

VI. КАРЛ I ПРОТИВ ПАРЛАМЕНТА: 1625-29

И вот теперь этот трагический король, за которого должна была сражаться вся Англия, - что он за человек и монарх? До того как буря испортила в нем молоко человеческой доброты, он был достаточно хорошим человеком - любящим сыном, необычайно верным мужем, преданным другом, отцом, которого боготворили его дети. Он начал борьбу за жизнь с врожденной слабостью тела: до семи лет он не мог ходить. Он преодолел этот недостаток, решительно занимаясь энергичными видами спорта, пока в зрелом возрасте не смог ездить верхом и охотиться наравне с лучшими. Он страдал от дефекта речи; до десяти лет он с трудом мог говорить внятно; его отец подумывал о том, чтобы сделать мальчику операцию на языке. Постепенно состояние Чарльза улучшилось, но до конца жизни он заикался и вынужден был преодолевать трудности, говоря медленно.54 Когда умер его популярный брат Генрих, оставив его наследником, Чарльза заподозрили в соучастии в этой смерти; обвинение было несправедливым, но оно омрачило настроение принца. Он предпочел уединение, наполненное учебой, веселой болтовне при дворе отца. Он стал знатоком математики, музыки и богословия, выучил греческий и латынь, говорил по-французски, по-итальянски и немного по-испански. Он любил искусство, бережно хранил и пополнял коллекцию, оставшуюся от брата, стал разборчивым коллекционером и щедрым покровителем художников, поэтов и музыкантов. Он пригласил ко двору итальянского художника Орацио Джентилески, затем Рубенса, Вандика и Франса Хальса; Хальс отказался, а Рубенс приезжал в основном в качестве посла; но весь мир знает Карла как гордого и красивого короля с бородой Вандика, неоднократно нарисованного Вандиком. Уильям Добсон, ученик Вандика, продолжил идеализацию королевской семьи.

Родословная и брак Карла способствовали его гибели. Он унаследовал от отца представление о том, что королевская прерогатива абсолютна, что она имеет право принимать и исполнять законы, править без парламента и отменять законы, принятые парламентом. Эта точка зрения казалась оправданной прецедентами и считалась само собой разумеющейся во Франции и Испании; ее поощряли в Карле Бекингем, двор и королева. Генриетта Мария воспитывалась при французском дворе в те самые дни, когда Ришелье делал ее брата Людовика XIII абсолютным хозяином над всеми, кроме Ришелье. Она приехала в Англию как убежденная католичка, взяв с собой в свадебный поезд священников, и ее вера еще больше укрепилась благодаря тому, что она видела, как страдает ее вера. Она обладала красотой, живостью и остроумием, а также мединским чутьем в политике. Она неизбежно убеждала своего преданного мужа облегчить участь английских католиков; несомненно, она мечтала обратить в веру самого короля. Она родила ему шестерых детей; должно быть, ему стоило немалых усилий противостоять ее желанию, чтобы они воспитывались в католичестве. Но он искренне привязался к англиканской церкви и понимал, что его Англия преимущественно протестантская и враждебно настроена к угрожающему папству.