The Story of Civilization 08

Сегодня нам трудно понять, почему нация должна была разделиться, а король так разволноваться из-за заумных проблем божественной благодати, предопределения и свободы воли; мы забываем, что религия тогда была так же важна, как сейчас кажется политика. Янсенизм стал последней попыткой Реформации во Франции и последней вспышкой Средневековья. В исторической перспективе он представляется скорее реакцией, чем продвижением. Но в некоторых аспектах его влияние было прогрессивным. Некоторое время он боролся за свободу вероисповедания, хотя во времена Вольтера мы найдем его более нетерпимым, чем папство. 81 Она сдерживала эксцессы казуистики. Его нравственный пыл был полезным противовесом политике конфессиональной мягкости, которая, возможно, способствовала падению французской морали. Его образовательное влияние было хорошим; малые школы были лучшими для своего времени. Его литературное влияние проявилось не только в Паскале, но и в Корнеле, и ярко в Расине, ученике и историке Порт-Рояля. Его философское влияние было косвенным и непреднамеренным: его концепция Бога, проклявшего на вечные муки большую часть человеческого рода - включая всех некрещеных детей, всех магометан и всех евреев, - возможно, в какой-то мере подтолкнула Вольтера и Дидро к восстанию против всей христианской теологии.

VI. КОРОЛЬ И ГУГЕНОТЫ: 1643-1715 ГГ.

Король еще не спас свою душу, ведь во Франции насчитывалось 1 500 000 протестантов. Мазарин продолжил и развил политику Ришелье по защите религиозной свободы гугенотов до тех пор, пока они оставались политически послушными. Кольбер понимал, насколько ценной была их роль в торговле и промышленности Франции. В 1652 году Людовик подтвердил Нантский эдикт (1598) своего деда Генриха IV, а в 1666 году он выразил признательность за верность гугенотов во время Фронды. Но его огорчало, что единство Франции не может быть не только религиозным, но и политическим; около 1670 года он написал зловещий отрывок в своих мемуарах:

Что касается огромного числа моих подданных, исповедующих так называемую реформатскую религию, то это зло... ...на которое я смотрю с печалью... Мне кажется, что те, кто хотел прибегнуть к насильственным средствам, не знали природы этого зла, вызванного отчасти теплотой умов, которую нужно оставить и незаметно угасить, вместо того чтобы возбуждать ее заново столь сильными противоречиями. . . . Я полагал, что наилучшим средством для постепенного ослабления гугенотов моего королевства было бы, во-первых, не стеснять их никакими новыми строгостями, заставить соблюдать по отношению к ним то, что они получили от моих предшественников, но не давать им ничего сверх этого и даже ограничить его исполнение самыми узкими пределами, какие только могут позволить справедливость и благопристойность". 82

В этом есть атмосфера искренней нетерпимости. Это взгляд абсолютного короля, который взял у Боссюэ девиз Un roi, une loi, une foi- "Один король, один закон, одна вера". Это уже не терпимость Ришелье, который назначал на должности способных людей любого вероисповедания; Людовик заявляет, что будет назначать на должности только добрых католиков и надеется таким образом способствовать обращению в христианство.

Сама церковь никогда не одобряла веротерпимость, гарантированную Нантским эдиктом. Собрание духовенства в 1655 году призвало к более строгому толкованию эдикта; собрание 1660 года попросило короля закрыть все гугенотские колледжи и больницы, а также исключить гугенотов из государственных должностей; Ассамблея 1670 года рекомендовала считать детей, достигших семилетнего возраста, способными отречься от гугенотской ереси, а тех, кто отрекается, отстранять от родителей; в 1675 году ассамблея потребовала объявить смешанные браки недействительными, а потомство от таких браков - незаконнорожденным. 83 Благочестивые и добросердечные священники, такие как кардинал де Берюлль, утверждали, что насильственное подавление со стороны государства - единственный практический способ борьбы с протестантизмом. 84 Один за другим прелаты убеждали короля в том, что стабильность его правительства зиждется на социальном порядке, который зиждется на морали и который рухнет без поддержки государственной религии. К аргументам присоединились миряне-католики. Магистраты докладывали о неприятных конфликтах между соперничающими конфессиями в городах - нападениях католиков на протестантские церкви, похороны и дома и ответных мерах протестантов.