The Story of Civilization 08

Представьте себе несколько человек в цепях, и все они приговорены к смерти; каждый день кого-то из них душат на глазах у остальных; те, кто остался, видят свое состояние в состоянии этих товарищей, смотрят друг на друга с печалью и без надежды, каждый ожидает своей очереди. Такова картина состояния человека. 68

Как мы можем искупить эту непристойную бойню, называемую историей, кроме как веря, с доказательствами или вопреки им, что Бог в конце концов исправит все ошибки?

Паскаль спорил так серьезно, потому что так и не смог оправиться от сомнений, внушенных ему Монтенем, либертенами его "лет в миру" и безжалостным нейтралитетом природы между "злом" и "добром".

Вот что я вижу и что меня беспокоит. Я смотрю по сторонам и везде вижу лишь неясность. Природа не предлагает мне ничего, что не вызывало бы сомнений и тревоги. Если бы я не видел никаких признаков божественного, я бы закрепился в отрицании. Если бы я повсюду видел признаки Творца, я бы мирно почивал в вере. Но, видя слишком много, чтобы отрицать [Его], и слишком мало, чтобы уверить меня, я нахожусь в жалком состоянии и сто раз желал бы, чтобы, если Бог поддерживает природу, она открыла бы Его без двусмысленности". 69

Именно эта глубокая неопределенность, парализующая способность видеть обе стороны, делает Паскаля очаровательным как для верующего, так и для сомневающегося. Этот человек ощутил гневную обиду атеиста на зло и веру верующего в торжество добра; он прошел через интеллектуальные извилины Монтеня и Шаррона к счастливому смирению святого Франциска Ассизского и святого Фомы Кемпийского. Именно этот крик из глубины сомнений, эта отчаянная борьба за веру против смерти делают "Послания" самой красноречивой книгой французской прозы. И снова, в третий раз в XVII веке, философия становится литературой, но не с холодной язвительностью Бэкона, не с вкрадчивой близостью Декарта, а с эмоциональной силой поэта, чувствующего философию, пишущего к собственному сердцу в собственной крови. На вершине классической эпохи возник этот романтический призыв, достаточно сильный, чтобы пережить Буало и Вольтера и быть услышанным через столетие Руссо и Шатобрианом. Здесь, в утро века Разума, в те самые десятилетия, когда жили Хкббс и Спиноза, разум нашел претендента в умирающем человеке.

В последние годы жизни, по словам его сестры мадам Перье, Паскаль страдал от "постоянных и все усиливающихся болезней". 70 Он пришел к мысли, что "болезни - это естественное состояние христиан". 71 Иногда он приветствовал свои боли, считая, что они отвлекают его от искушений. "Час боли, - говорил он, - лучший учитель, чем все философы вместе взятые". 72 Он отказался от всех удовольствий, занялся аскезой, порол себя поясом, утыканным железными шипами. 73 Он упрекал мадам Перье за то, что она позволяла своим детям ласкать ее. Он выступил против брака ее дочери, заявив, что "в глазах Бога брачное состояние не лучше язычества". 74 Он не позволял никому в своем присутствии говорить о женской красоте.

В 1662 году, в качестве одного из многочисленных благотворительных актов, он взял к себе в дом бедную семью. Когда один из детей заболел оспой, Паскаль, вместо того чтобы попросить семью уйти, переехал в дом своей сестры. Вскоре после этого он лег в постель, мучимый коликами. Он составил завещание, оставив почти половину своего состояния бедным. Он исповедовался священнику и принял виатикум. Он умер после сильных судорог, 19 августа 1662 года, на сороковом году жизни. При вскрытии тела было обнаружено, что его желудок и печень больны, а кишечник гангренозен. 75 Его мозг, по словам врачей, "был чрезвычайно обилен, его вещество было твердым и сгущенным", но только один из черепных швов был правильно закрыт, что, возможно, объясняло его ужасные головные боли. На коре головного мозга были две впадины, "такие большие, как будто сделанные пальцами, помещенными в воск". 76 Он был похоронен в церкви своего прихода, Сент-Этьен-дю-Мон.

V. ПОРТ-РОЯЛЬ; 1656-1715 ГГ.

Провинциальные письма усилили решимость иезуитов и епископов подавить янсенизм как замаскированный протестантизм. По настоянию французских епископов папа Александр VII издал (6 октября 1656 года) буллу, требующую от всех французских церковников подписаться под следующим формуляром:

Я искренне подчиняюсь конституции папы Иннокентия X от 31 мая 1653 года в соответствии с ее истинным смыслом, который был определен конституцией нашего святого отца, папы Александра VII, от 6 октября 1656 года. И я признаю, что по совести обязан подчиняться этим конституциям; и я осуждаю сердцем и устами доктрину "Пяти предложений" Корнелиса Янсена, содержащуюся в его книге под названием "Августин".