The Story of Civilization 08

Его родители думали, что сделают из него священника, но у него не было склонности к сверхъестественному. Он пытался заниматься юриспруденцией, но поэзия показалась ему куда более доходчивой. Он женился на богатой девушке (1647), родил ей сына, устроил развод с женой (1658), отправился в Париж, угодил Фуке и получил от этого любезного растратчика пенсию в тысячу ливров при условии ежеквартальных выплат стихами. Когда Фуке пал, Лафонтен обратился к королю с мужественным прошением о помиловании финансиста, и, следовательно, он никогда не грелся под королевским солнцем. Лишенный пенсии, Лафонтен, не имевший ни малейшего представления о том, как заработать на жизнь, был приючен и накормлен герцогиней де Буйон, с которой мы уже встречались в качестве фрондерши. Под ее крылом он опубликовал (1664) первую книгу своих "Соображений", сборник новелл в стихах, по-бокачевски рискованных, но рассказанных с такой обезоруживающей простотой, что вскоре их читала половина Франции, даже краснеющие девицы.*

Вскоре после этого Маргарита Лотарингская, вдовствующая герцогиня Орлеанская, поселила его в Люксембургском дворце в качестве джентльмена в ожидании. Там он написал еще Contes, а затем отправил в типографию первые шесть книг своих сказочных басен (1668). Он выдавал их за пересказ Эзопа или Федра; некоторые из них так и были; некоторые были взяты из легендарного Бидпая Индии, некоторые - из французских басен; но большинство из них были созданы заново в бурлящем потоке мыслей и стихов Лафонтена. Самая первая из них была невольным резюме его беспечной, певучей жизни:

Сигала, напевая

Кузнечик, спев

В течение всего года он был очень обескуражен.

Все лето он провел без средств к существованию.

Quant la bise fut venue;

Когда наступили морозы;

Pas un seul petit morceau

Ни одного крошечного кусочка

De mouche ou de vermisseau;

Муха или маленький червячок;

Elle alla crier famine

Она пошла умолять о голоде.

Chez la fourmi, sa voisine,

Муравей - ее сосед,

Приант, чтобы я его преподнес.

Умоляя ее одолжить

Зерно для подпитки

Немного зерна, чтобы жить

До нового сезона;

До нового сезона.

Я вас люблю, - сказал он,

"Я заплачу вам", - сказала она,

До наступления августа, животное,

"До жатвы, по вере

Интерьер и директор.

Животное, проценты и основная сумма".

La fourmi n'est pas prêteuse;

Муравей не является кредитором;

В этом его главная ошибка;

Это его наименьшая вина;

Что вы делаете в холодное время года?

"Что ты делал летом?"

Говорите с этой эмпрунтой.

Он спросил этого заемщика.

Nuit et jour à tout venant

"Ночью и днем для всех желающих

Я не хочу, чтобы вы уходили.

Я пел; не будьте недовольны".

Вы шикуете! Я очень рад.

"Вы пели! Я счастлив это слышать.

Хорошо, танцуй сейчас.

Ну, тогда танцуйте".

Лафонтен был мудрее Декарта, который считал всех животных бездумными автоматами; поэт любил их, чувствовал их рассудок и находил в них все пригодные для жизни смягчения философии. Франция была очарована, получив мудрость в таких легкоусвояемых дозах. Баснописец стал самым читаемым автором в стране. Критики в кои-то веки согласились с народом и присоединились к его похвалам, ибо, хотя душой его была простота, он знал французский язык в его крестьянском колорите и земляном привкусе и придавал своим стихам такое гибкое изящество, восхитительные обороты, яркие картины в строке, что все буржуазные джентильшоммы Франции с радостью обнаружили, что их животные, даже насекомые, все это время говорили стихами. "Я использую животных, - говорил Лафонтен, - чтобы учить людей". 35

В 1673 году Маргарита Лотарингская умерла, и поэт, который петь импровизированно и плохо распоряжался скромными гонорарами за свои книги, оказался по уши в долгах. Ему повезло больше, чем его кузнечику: ученая и добрая госпожа де Ла Саблиер предоставила ему жилье, еду и материнскую заботу в своем доме на улице Сент-Оноре, и там он жил в тихом довольстве до самой ее смерти в 1693 году. Он делил свое время (по его словам) на две части: одну - для сна, другую - для ничегонеделания. 36 Ла Брюйер описывал его как человека, который мог заставить животных, деревья и камни говорить изящно, но сам был скучен, "тяжел и глуп" в разговоре37; 37 Однако есть и противоположные сведения о том, что он мог быть оживленным собеседником, когда находил слушателей. 38 Сотня анекдотов, в основном легендарных, прославила его рассеянность. Опоздав на ужин, он оправдывался: "Я только что с похорон муравья; я проследил за процессией до кладбища и проводил семью домой". 39