The Story of Civilization 11

Эту маленькую группу сторонились и прежние эмигранты, обвиняя их в том, что они слишком долго защищали Революцию. 25 мая 1793 года Жермена переправилась в Остенде; затем, будучи все еще женой шведского посла, она благополучно добралась до Берна, где ее встретил ее случайный муж, и отправилась с ним в Коппет. Там она выпустила "Размышления о суде над королевой, написанные женщиной" - горячий призыв к милосердию по отношению к Марии-Антуанетте. Но королева была гильотинирована 16 октября 1793 года.

Мадам Неккер умерла 15 мая 1794 года. Муж оплакивал ее с той глубиной привязанности, которую может дать только долгая совместная жизнь. Жермена, не выдержав, переехала в замок Мезерей, недалеко от Лозанны, чтобы создать новый салон и забыть обо всем на свете в объятиях графа Риббинга. Нарбонн, прибывший с опозданием, оказался вытесненным и вернулся к прежней хозяйке. Где-то осенью 1794 года высокий, веснушчатый, рыжеволосый швейцарец Бенжамен Констан, которому было почти двадцать семь лет, встретил Жермену в Ньоне и начал с ней долголетний союз литературы и любви.

Тем временем Робеспьер пал, к власти пришли умеренные, и теперь она могла вернуться в Париж. Она вернулась в мае 1795 года, заключила мир с мужем и возродила свой салон в шведском посольстве. Там она собрала новых лидеров умирающего Конвента - Барраса, Тальена, Буасси д'Англаса и таких литературных львов, как Мари-Жозеф де Шенье. Она с такой жадностью погрузилась политику, что один из депутатов осудил ее на заседании Конвента, обвинив в монархическом заговоре и рогоносстве с мужем. Новый Комитет общественной безопасности приказал ей покинуть Францию; к 1 января 1796 года она вернулась в Коппет. Там, в перерывах между работой с Константом и книгами, она написала мрачное исследование "Влияние страстей", пронизанное Руссо и чувствами, перекликающееся с "Печалями Вертера" и восхваляющее самоубийство. Ее друзья в Париже подготовили восторженные рецензии. Директория уведомила ее, что она может приехать во Францию, но не ближе чем за двадцать миль от столицы. Она и Констан поселились в бывшем аббатстве в Эриво. Весной 1797 года ей разрешили присоединиться к мужу в Париже. Там 8 июня она родила дочь Альбертину, отцовство которой было неясно. На фоне этих осложнений она через Барраса добилась отзыва Талейрана из ссылки и его назначения (18 июля 1797 года) на пост министра иностранных дел. В 1798 году барон де Сталь лишился поста посла. Он полюбовно расстался с Жерменой в обмен на пособие и удалился в квартиру на нынешней площади Согласия, где и умер в 1802 году.

6 декабря 1796 года на приеме, устроенном Талейраном для вернувшегося на родину покорителя Италии, она впервые встретилась с Наполеоном. Он сказал ей несколько слов в похвалу ее отца. Впервые в жизни она не была готова к ответу: "Я немного опешила, сначала от восхищения, потом от страха".70 Она задала ему глупый вопрос: "Кто самая великая женщина, живая или мертвая?" Он дерзко ответил ей: "Та, которая родила больше всего детей".71 Четыре дня спустя она снова увидела его, когда он принимал аплодисменты директоров во дворе Люксембургского дворца. Она была озадачена его скромностью и гордостью; она чувствовала, что перед ней человек, который несет в себе судьбу Франции. Она жаждала войти к нему в доверие, разделить с ним великие предприятия, возможно, причислить его к числу своих побед. Она радовалась, как тайная возлюбленная, когда 10 ноября 1799 года Люсьен Бонапарт сообщил ей, что Наполеон с триумфом вышел из Сен-Клу и был назначен первым консулом, то есть фактически правителем Франции. Она почувствовала, что век хаоса и потускневших идеалов закончился и наступил новый век героев и славы.

IX. АКТУАЛЬНЫЕ МЫСЛИ

Рассказав историю Французской революции настолько беспристрастно, насколько позволяла старость, остается в рамках тех же ограничений ответить на вопросы, которые задала бы философия: была ли революция оправдана своими причинами или результатами? Оставила ли она какие-либо значительные достижения для французского народа или человечества? Могла ли она быть достигнута, если бы не стоила хаоса и страданий? Позволяет ли ее история сделать какие-либо выводы о революциях в целом? Проливает ли она свет на природу человека? Мы говорим здесь только о политических революциях - быстрых и насильственных сменах правительства в плане кадров и политики. Развитие без насилия мы должны называть эволюцией; быстрая и насильственная или незаконная смена персонала без изменения формы правления - государственным переворотом; любое открытое сопротивление существующей власти - восстанием.