The Story of Civilization 11

Здесь, как часто бывает в истории литературы, человек оказался интереснее своих книг. Они страдают от эрозии, вызванной изменением моды на идеи и формы, но исследование души, пробирающейся через лабиринт жизни, - это живой урок философии, вечно движущаяся картина опыта, формирующего характер и преображающего мысль.

Иоганн Готлиб Фихте в свои пятьдесят два года собрал множество разнообразных впечатлений. Его отец был саксонским ленточным ткачом. Его мать молилась о том, чтобы ее мальчик стал пастором; он согласился, и после некоторого местного образования его отправили в Йену изучать теологию. Чем больше он учился, тем больше удивлялся и сомневался. Деревенский проповедник дал ему "Опровержение ошибок Спинозы"; Фихте был очарован этими ошибками,2 и решил, что не годится для пасторства. Тем не менее он окончил теологический факультет. Почти без гроша в кармане он отправился пешком из Йены в Цюрих, чтобы получить должность репетитора. Там он влюбился в Иоганну Марию Ран и был официально обручен с ней, но они договорились не жениться, пока он не станет совершеннолетним.

Он переехал в Лейпциг, занимался с репетиторами, прочитал "Критику чистого разума" Канта и был очарован. Он добрался до Кенигсберга и подарил Канту "Очерк критики всех откровений" (1792). Старый философ отказался от просьбы Фихте о займе, но помог ему найти издателя для трактата. Печатник не указал имя автора; когда критик приписал эссе Канту, Кант назвал автора и похвалил книгу; Фихте сразу же был принят в не совсем "безмятежное братство философов".3 С теологами у него дела обстояли не так хорошо, поскольку аргумент его трактата заключался в том, что, хотя откровение не доказывает существование Бога, мы должны приписывать Богу наш моральный кодекс, если хотим, чтобы он был принят и соблюдался человечеством.

По рекомендации Канта Фихте нашел доходную работу в качестве репетитора в Данциге. Его суженая теперь согласилась добавить свои сбережения к его доходам, и на этой основе они поженились в 1793 году. В этом же году он опубликовал анонимно два энергичных эссе. В "Восстановлении свободы мысли князьями Европы" он начал с восхваления некоторых просвещенных правителей и порицания князей, препятствовавших прогрессу человеческого разума; он также оплакивал волну репрессий, последовавшую за смертью Фридриха Великого. Реформа лучше революции, ибо революция может отбросить человека назад в варварство; и все же успешная революция может продвинуть человечество вперед за полвека настолько, насколько реформа могла бы сделать это за тысячу лет". Затем Фихте обратился к своим читателям - в то время, когда феодализм все еще был в силе на большей части территории Германии:

Ненавидьте не своих принцев, а самих себя. Один из источников ваших несчастий - преувеличенная оценка этих личностей, чей разум искажен изнуряющим воспитанием, потворством и суеверием..... Именно эти люди призывают подавлять свободу мысли..... Взывайте к своим князьям, что вы никогда не позволите, чтобы у вас отняли свободу мысли....

Темные века закончились,... когда от имени Бога вам было сказано, что вы - стада скота, поставленные на землю, чтобы таскать и носить, служить дюжине смертных на высоких постах и быть их собственностью. Вы не их собственность, даже не Божья собственность, а ваша собственная..... Теперь вы спросите принца, который хочет править вами: "По какому праву? Если он ответит: по наследству, вы спросите: как первый из вашего рода получил это право?... Князь получает всю свою власть от народа.4

Второй трактат "Эссе об исправлении общественного мнения о Французской революции" был еще более радикальным. Феодальные привилегии не должны быть наследственными; они существуют по согласию государства и могут быть прекращены по желанию государства. Точно так же и церковная собственность: она существует по разрешению и под защитой государства и может быть национализирована, если того потребует нужда и воля нации. Французское Национальное собрание так и поступило, и было оправдано. На этом фрагмент заканчивается.

Лишь отметив, что эти высказывания были опубликованы анонимно , мы можем понять, как Фихте получил приглашение (декабрь 1793 года) на кафедру философии в Йене. Герцог Карл Август все еще был покладистым властелином Веймара и Йены, а Гете, курировавший университетский факультет, еще не решил, что Французская революция - это романтическая болезнь.5 Поэтому Фихте начал свои занятия в Йене в пасхальном семестре 1794 года. Он был убедительным преподавателем, живым оратором, который мог вложить чувство в философию и сделать метафизику повелителем всего; но его бурный нрав был совершенно непрофессиональным и обещал интеллектуальные потрясения.