Пять его ранних лекций были опубликованы в 1794 году под названием Einige V orlesungen über die Bestimmung des Gelehrtes ("Некоторые лекции о призвании ученого"). Их тезис о том, что государство в каком-то благоприятном будущем исчезнет и оставит людей по-настоящему свободными, был почти таким же анархическим, как "Исследование политической справедливости" Годвина, опубликованное за год до этого:
Политическое общество не является частью абсолютной цели человеческой жизни, а лишь возможным средством для формирования совершенного общества. Государство постоянно стремится к собственному уничтожению, поскольку конечная цель любого правительства - сделать себя ненужным. Возможно, нам придется ждать целые эоны, но однажды все политические комбинации станут ненужными.6
К этой перспективе, ставшей приемлемой для принцев благодаря ее отдаленности, Фихте добавил еще одну точку зрения Писгаха: "Конечная цель общества - совершенное равенство всех его членов". Это было громким эхом Жан-Жака, и Фихте не стал отрекаться от своего родства: "Мир праху Руссо и благословение его памяти, ибо он разжег огонь во многих душах".7 Романтические бунтари, которые должны были собраться в Йене в 1796 году, приветствовали этот призыв к утопии. "Величайший из ныне живущих метафизиков, - писал Фридрих фон Шлегель своему брату, - является популярным писателем. Это видно из его знаменитой книги о революции. Противопоставьте заразительное красноречие "Лекций об ученом" декларациям Шиллера. Каждая черта общественной жизни Фихте словно говорит: "Это человек"".8
2. Философ
Что же это была за метафизика, которая так очаровала романтиков? Ее центральным тезисом было то, что индивидуальное, самосознающее эго, чья сущность - воля, а воля - свобода, является центром и суммой всей реальности. Ничто не могло бы порадовать романтиков больше. Но дело обстояло не так просто, как с "Люциндой" Фридриха фон Шлегеля. Сам Фихте, опубликовав "Основание всей науки знания" (1794), счел нужным уточнить его постфактум (1797): "Вторым введением" (Zweite Einleitung) и "Новым изложением" (Neue Darstellung), каждое из которых добавляло новые нелепости. Ключевое слово само нуждалось в ключе: Wissenschaftslehre означало изучение ствола или ствола знания - то есть разума, или, выражаясь одним запретным словом, эпистемологии.
Фихте начал с того, что разделил философов на две группы: "догматиков" или "реалистов", которые уверены, что объекты существуют независимо от разума; и идеалистов, которые считают, что весь опыт и все "факты" являются ментальными представлениями, и поэтому вся реальность, насколько мы можем знать, является частью воспринимающего разума. Он возражал против реализма, что тот логически доведен до механистического детерминизма, который делает сознание излишним и подрывает ответственность и мораль, в то время как свобода воли относится к самым непосредственным и стойким нашим убеждениям. Фихте возражал далее, что никакая философия, начинающая с материи, не может объяснить сознание, которое явно нематериально. Но основные проблемы философии касаются этой загадочной реальности, называемой сознанием.
Итак, Фихте начал с сознательного "я" - Ego, Ich, или I. Он признавал существование внешнего мира, но только в том виде, в каком он известен нам благодаря нашим восприятиям. Сам процесс восприятия - интерпретация ощущений через память и цель - превращает объект в часть сознания. (Так, слово как звук совершенно отличается от слова, интерпретированного опытом, контекстом и целью; а буря, которая для простого ощущения является путаницей и бессмысленным мешаниной сообщений, падающих на различные органы чувств, в восприятии - через память, обстоятельства и желание - становится стимулом к осмысленному действию). Фихте пришел к выводу, что мы должны предполагать наличие внешнего объекта или "не-Я" в качестве причины наших внешних ощущений, но что "объект", интерпретируемый восприятием, памятью и волей, является конструкцией разума. С этой точки зрения и субъект, и объект являются частями "Я", и ничто вне "Я" никогда не может быть познано.
Все это лишь один из аспектов философии Фихте. За "Я" как воспринимающим стоит "Я" как желающее, волящее. "Эго - это система импульсов; сама его природа - тенденция или импульс". "Вся система наших идей зависит от наших импульсов и нашей воли".9 (Здесь Фихте затрагивает мысль Спинозы о том, что "желание - это сама сущность человека", и приводит к шопенгауэровскому представлению о "мире как воле и идее"). Эта беспокойная воля не является частью того объективного мира, который кажется рабом механистического детерминизма; следовательно, воля свободна. Эта свобода - суть человека, ибо она делает его ответственным моральным агентом, способным свободно подчиняться моральному закону.