The Story of Civilization 11

Трудности начинаются со слова Geist, которое расстилает облако двусмысленности над призраком и разумом, духом и душой. Обычно мы переводим его как разум, но в некоторых контекстах его лучше перевести как дух, как в Zeitgeist, "Дух эпохи". Geist как разум - это не отдельная субстанция или сущность, стоящая за психологической деятельностью; это сама эта деятельность. Не существует отдельных "факультетов"; есть только фактические операции, с помощью которых опыт преобразуется в действие или мысль.

В одном из своих многочисленных определений Geist Гегель отождествляет его с сознанием.38 Сознание, конечно, тайна из тайн, поскольку, будучи органом интерпретации опыта, оно не может интерпретировать само себя. Тем не менее, это самый непосредственный и самый примечательный факт, известный нам. Материя, которая может быть внешней по отношению к разуму, кажется менее загадочной, хотя и менее непосредственно познаваемой. Гегель соглашается с Фихте в том, что мы познаем объекты лишь постольку, поскольку они становятся частью нас как воспринимающих субъектов; но он никогда не ставит под сомнение существование внешнего мира. Когда воспринимаемым объектом становится другой индивид, очевидно наделенный разумом, сознание становится самосознанием через противопоставление; тогда рождается сознательно-личное Эго, которому становится не по себе от осознания того, что конкуренция - это ремесло жизни. Тогда, говорит наш суровый философ, "каждый человек" (потенциально, в конечном счете, но редко осознанно) "стремится к разрушению и смерти другого".39 пока один из них не согласится на подчинение,40 или погибает.

Тем временем Эго питается опытом, как бы осознавая, что должно вооружиться и укрепиться для жизненных испытаний. Весь этот сложный процесс, в ходе которого Эго преобразует ощущения в восприятия, сохраняет их в памяти и превращает в идеи, используется для освещения, окраски и обслуживания желаний, составляющих волю. Эго - это фокус, последовательность и комбинация желаний; восприятия, идеи, воспоминания, размышления, как руки и ноги, являются инструментами "я" или "эго", стремящегося к выживанию, удовольствию или власти. Если желание является страстью, оно тем самым усиливается, к добру или к худу; его нельзя осуждать без разбора, ибо "ничто великое в мире не совершалось без страсти".41 Она может привести к боли, но это не имеет значения, если она способствует достижению желаемого результата. Жизнь создана не для счастья, а для свершений.42

Свободна ли воля (т. е. наши желания)? Да, но не в смысле свободы от причинности или закона; она свободна в той мере, в какой согласуется с законами и логикой реальности; свободная воля - это воля, просветленная пониманием и направляемая разумом. Единственное реальное освобождение, как для нации, так и для отдельного человека, - это рост интеллекта; а интеллект - это знание, которое координируется и используется. Наивысшая свобода - в познании категорий и их действия в основных процессах природы, а также их объединения и гармонии в Абсолютной Идее, которая есть Бог.

К этой вершине понимания и свободы человек может приблизиться тремя путями: через искусство, религию и философию. Вкратце в "Феноменологии" и более полно в посмертном труде "V orlesungen über Aesthetik" Гегель попытался подвести природу и историю искусства под триадические формулы своей системы. При этом он обнаружил удивительное знание архитектуры, скульптуры, живописи и музыки, а также детальное знакомство с художественными коллекциями Берлина, Дрездена, Вены, Парижа и Нидерландов. Искусство, по его мнению, было попыткой разума - скорее интуиции (т.е. непосредственного, интенсивного, стойкого восприятия), чем разума, - представить духовную значимость через сенсорные средства. Он выделял три основные эпохи в искусстве: (1) восточную, когда архитектура стремилась поддержать духовную жизнь и мистическое видение через массивные храмы, как в Египте и Индии; (2) греко-римскую классическую, передающую идеалы разума, равновесия и гармонии через совершенные скульптурные формы; и (3) христианско-романтическую, которая стремилась через живопись, музыку и поэзию выразить эмоции и тоску современной души. В этой третьей стадии Гегель обнаружил семена вырождения и предположил, что величайший период искусства подходит к концу.

Религия беспокоила и озадачивала его в последние годы жизни, поскольку он признавал ее историческую функцию в формировании характера и поддержании социального порядка, но он был слишком увлечен разумом, чтобы заботиться о нащупывании теологии, экстазах и страданиях святых, страхе и поклонении личному Богу.43 Он пытался примирить христианское вероучение с гегелевской диалектикой, но сердце его не лежало к этому,44 Его наиболее влиятельные последователи интерпретировали своего Бога как безличный закон или Причину Вселенной, а бессмертие - как длительное - возможно, бесконечное - воздействие каждого мгновения жизни души на земле.