The Story of Civilization 11

Ученики Гегеля, должно быть, любили его, потому что после его смерти они перелистали его записи, добавили свои собственные записи его лекций, расположили результат в некотором разумном порядке и издали его под его именем. Так появились четыре посмертные книги: Эстетика, Философия религии, Философия истории и История философии. Это самые понятные из его работ, возможно, потому, что они менее всего замутнены сложностью его мысли и стиля.

"Единственная мысль, которую философия привносит в созерцание истории, - это простое понятие Разума: что Разум [логика и закон событий] является властелином мира; что поэтому история мира представляет нам рациональный процесс".63 И здесь действительное было рациональным - оно было единственным логическим и необходимым результатом своих предшественников. Гегель часто говорит о своем Суверенном Разуме в религиозных терминах, но он определяет его, объединяя Спинозу и Ньютона: "Разум есть субстанция вселенной, то есть то, благодаря чему и в чем вся реальность имеет свое бытие и существование"; с другой стороны, он есть "бесконечная энергия вселенной"; то есть категории Логики - это основные средства для понимания оперативных отношений, составляющих "бесконечный комплекс вещей, всю их Сущность и Истину".64

Если действия истории являются выражением Разума - законов, присущих природе вещей, - то в кажущейся причудливости событий должен быть какой-то метод. Гегель видит метод как в процессе, так и в результате. Процесс разума в истории, как и в логике, диалектичен: каждая стадия или условие (тезис) содержит противоречия (антитезис), которые борются за то, чтобы составить синтез. Так, деспотизм пытался подавить человеческий голод по свободе; голод вылился в восстание; синтезом стала конституционная монархия. Существует ли, таким образом, общий или тотальный замысел, лежащий в основе хода истории? Нет, если под этим подразумевается сознательная верховная сила, направляющая все причины и следствия к определенной цели; да, в той мере, в какой расширяющийся поток событий, по мере развития цивилизации, движется под действием общей силы Geist или Разума, чтобы приблизить человека к его всепоглощающей цели, которая есть свобода через разум. Не свобода от закона - хотя и это может прийти, если интеллект достигнет своего полного роста, - а свобода через закон; поэтому эволюция государства может быть благом для свободы. Этот прогресс к свободе не является непрерывным, поскольку в диалектике истории есть противоречия, которые должны быть разрешены, противоположности, которые должны быть преобразованы в слияние, центробежные различия, которые должны быть притянуты к объединяющему центру характером эпохи или работой исключительных людей.

Эти две силы - время и гений - являются инженерами истории, и когда они работают вместе, то становятся непреодолимыми. Гегель, вдохновляя Карлайла, верил в героев и поклонение героям. Гении не обязательно добродетельны, хотя ошибочно думать, что они эгоистичные индивидуалисты; Наполеон не был простым завоевателем ради завоевания; он, сознательно или нет, был проводником большей потребности Европы в единстве и последовательных законах. Но гений беспомощен, если, сознательно или нет, он не воплощает и не служит Zeitgeist, Духу времени. "Такие люди проникали в требования времени - в то, что созревало для развития. Это была сама истина для их эпохи, для их мира; вид, следующий по порядку, так сказать, и уже сформировавшийся в утробе времени".65 Если гений будет нестись по течению (как Галилей, Франклин или Джеймс Уатт), он станет силой роста, даже если принесет несчастье целому поколению. Гений не предназначен для того, чтобы продавать счастье. "История мира - это не театр счастья. Периоды счастья - это чистые страницы в ней, ибо это периоды гармонии, когда антитеза находится в состоянии покоя".66 и история спит.

Главным препятствием для интерпретации истории как прогресса является тот факт, что цивилизации могут погибнуть или полностью исчезнуть. Но Гегель был не тем человеком, который позволил бы подобным инцидентам нарушить его диалектику. Он разделил прошлое человека (как уже говорилось выше) на три периода - восточный, греко-римский и христианский - и увидел в их смене определенный прогресс: Восток дал свободу одному человеку как абсолютному правителю; классическая античность дала свободу касте, использовавшей рабов; христианский мир, наделив каждого человека душой, стремился освободить всех. Он столкнулся с сопротивлением, связанным с торговлей рабами, но этот конфликт был разрешен во время Французской революции. В этот момент (около 1822 года) Гегель разразился удивительной панихидой по этому перевороту, или по его первым двум годам.