The Struggle for the Eurasian Borderlands. From The Rise Of Early Modern Empires To The End Of The First World War

К началу XVIII века трещины в государственном устройстве расширились, когда в 1716/17 годах вспыхнула серия племенных восстаний, всегда являвшихся бичом иранских правительств, среди суннитов-гильзаев (афганцев), а в 1719/20 годах - среди курдов и лезгинов. Пираты в Персидском заливе и белуджи погрузили юг и юго-восток в хаос. Затем в 1722 году северо-восточная граница лопнула. Открыв страну, афганские племена осадили и разграбили Исфахан. Великий город так и не смог полностью восстановить свой внешний блеск и экономическое значение. После упадка Исфахана и конца династии Иран лишь спорадически восстанавливал свою военную мощь. Столица вновь была перенесена в более безопасные места на северо-западе. Выбор Тегерана в качестве новой столицы был продиктован отчасти близостью к родному региону новой династии Каджаров в Гургоне и к пограничной провинции Азербайджан, которая обеспечивала иранцев самыми надежными военными силами со времен прихода Сефевидов в начале XVI века. Именно в эти годы Россия при Петре I впервые оккупировала северные иранские провинции Азербайджан и Гилян, куда она вернется еще трижды в двадцатом веке, когда Иран снова станет слабым.

Нападая со всех сторон, власть Сефевидов окончательно рухнула. В течение последующих семи лет Иран находился под афганской и турецкой оккупацией. Иран пережил короткое восстановление под харизматическим руководством таких правителей, как Надир-шах и Ахмад-шах Дуррани. После четырнадцати лет анархии Надир-шах попытался восстановить иранскую империю, объединив разрозненные элементы сафавидской армии - грузинских рабов, кызылбашей и персидские королевские войска. Надир-шах был выходцем из тюркских племен, и основная часть его армии состояла из племен, которые он объединил, назначив местных ханов и создав конфедерации. Его выдающиеся военные подвиги расширили территорию Ираншахара до самых больших размеров, вытеснив османов с Южного Кавказа, очистив Иран от афганцев, разграбив Дели, победив узбеков и заставив их принять Амударью в качестве южной границы Бухарского ханства с Ираном.

Надир-шах столкнулся с более сложными проблемами, связанными с восстановлением эффективной административной инфраструктуры. Большая часть иранских финансовых документов была уничтожена во время афганского вторжения, разграбления Исфахана и последующих военных действий. Старая персидская бюрократия цеплялась за свои посты, изо всех сил обслуживая узурпаторов вроде Надир-шаха. Но в отсутствие дальнейших институциональных реформ его империя рухнула после его смерти в 1747 году. Только другой выдающийся лидер смог объединить крупные и сильные племенные группы, которые он создал, в великую конфедерацию. Таким был Ахмад Шах Дуррани, последний из харизматических строителей империи в этом регионе. Будучи афганским племенным вождем, он служил Надиршаху, а затем создал последнее великое племенное государство между Ираном и Индией, которое снова распалось при его менее талантливом преемнике. С уходом таких людей славные дни племенных армий закончились. К концу XVIII столетия возрождение племен еще больше подорвало городские основы иранского общества. Современные хроники фиксируют разрушение таких крупных городов, как Исфахан, Казвин, Шираз и Йезд, которые потеряли две трети своего населения. Задачи военного завоевания и государственного строительства в этнически неоднородных и религиозно расколотых пограничных районах Закаспия оставались слишком сложными для одного лидера, каким бы гением в военном деле он ни был.

Неопределенная политическая стабильность вернулась в Иран с основанием династии Каджаров, чьи правители правили, хотя и не всегда, с 1794 по 1926 год. В предыдущий период внутренней борьбы, длившийся с 1726 по 1779 год, Каджары входили в состав войск Надир-шаха. Под руководством Ага Мухаммед-хана ведущие каджарские кланы прекратили внутреннее соперничество, что позволило ему победить или одержать верх над своими основными племенными конкурентами. Его успех зависел от умелой военной организации - его правление выглядело не более чем чередой столкновений - и безжалостной политики репрессий. Используя средства казны для выплаты жалованья своим солдатам, он смог к началу XIX века собрать армию из 35 000 кавалерии, 15 000 пехоты и эффективной артиллерии, укомплектованной грузинскими и армянскими стрелками. Но он понимал, что его войска все равно не сравнятся с русскими в ближнем бою из-за, по его словам, "их грозной силы и непоколебимых рядов". Его преемники не смогли оценить мудрость его прозрений.