The Struggle for the Eurasian Borderlands. From The Rise Of Early Modern Empires To The End Of The First World War

После некоторых колебаний Витте также пришел к идее строительства фидерной линии, которая должна была называться Китайско-Восточной железной дорогой (КВЖД), через северную треть Маньчжурии, соединяющей Транссиб непосредственно с Владивостоком. Встретив сопротивление российской бюрократии, Витте указал, что эта линия позволит России проникнуть во всю Маньчжурию и в конечном итоге взять под свой контроль всю железнодорожную сеть северного Китая. План встретил восторженный отклик у китайского старшего государственного деятеля Ли Хунчжана. Сторонник концепции самоусиления, Ли воспринимал ССВ как ключевой элемент в своей кампании по передаче западных технологий Китаю. После поражения Китая в Китайско-японской войне (1894/5) он также стал рассматривать концессию как средство применения классической китайской стратегии пограничных территорий - натравливания одного варвара на другого. В то время он считал Японию большей угрозой для китайского суверенитета в северо-восточных провинциях (Маньчжурия). Витте планировал финансировать концессию через Русско-китайский банк, обеспеченный займами из Франции. В 1896 году он заключил с Китаем договор об оборонительном союзе, направленном специально против Японии, по которому Россия получала право на строительство ветки Транссибирской магистрали через Маньчжурию, а также предоставляла широкие экстерриториальные привилегии. Строительство ССВ значительно облегчило российскую оккупацию Маньчжурии во время Боксерского восстания в 1900 году и вызвало у японцев подозрения, что российское присутствие будет постоянным. Затем Витте попытался урегулировать проблемы с Японией по той же схеме, что и в ходе своих предыдущих переговоров с Габсбургами на Балканах и последующих переговоров России с британцами в Транскаспийском море, а именно путем разделения пограничных территорий на сферы влияния.

Грубо говоря, это означало, что Россия и Япония взаимно признают свои главенствующие интересы в Маньчжурии и Корее. Но Витте начал терять свое влияние на Николая II в критические годы начала XX века, предвещая катастрофы для российской политики на Балканах и во внутренних азиатских пограничных районах.

Политика мирного проникновения Витте во внутренние азиатские пограничные районы была лишь одним из аспектов его грандиозной внешней политики, которая требовала сотрудничества между обычно разрозненными бюрократическими группами интересов России. Его усилия по созданию единой государственной системы не увенчались полным успехом. Но ему удалось повлиять на назначение царем своих клиентов в несколько ключевых министерств, что позволило ему координировать политику экономического империализма по большой дуге от Дунайских до Внутренних азиатских границ. Яркой демонстрацией геокультурных связей между сложными границами на противоположных концах Российской империи стало то, что Витте был вынужден примириться с Габсбургами на западе, чтобы более агрессивно проводить свою политику на востоке. Столкнувшись со вспышкой насилия в османских пограничных районах на Дунайской границе, он в 1897 году одобрил неофициальное соглашение с Габсбургской монархией о сохранении статус-кво на Балканах в течение десяти лет. Две державы не смогли договориться по нескольким пунктам, которые, как мы видели, предвещали неприятности в будущем. Но это соглашение позволило ему переключить российскую политику с долгой одержимости Дунайским бассейном на Внутреннюю Азию, где, как он был убежден, российские интересы могли быть развиты более процветающе. В то же время он выдвинул и поддержал идею континентальной коалиции России, Германии и Франции, направленной против британской коммерческой конкуренции на огромном пространстве евразийских границ от Средиземного моря до Тихого океана.