The Struggle for the Eurasian Borderlands. From The Rise Of Early Modern Empires To The End Of The First World War

Потрясенное радикализмом первых двух дум, правительство ввело новый избирательный закон (так называемый государственный переворот июля 1907 года), который сократил представительство крестьян и народностей в приграничных районах. Новый избирательный закон полностью лишил избирательных прав степные и туркестанские районы, Тургайскую, Уральскую и Якутскую области в Сибири, кочевые народы Астрахани и Ставрополья (ногайцы и калмыки), а также сибирское казачество. Число польских, армянских и татарских делегатов было значительно сокращено (у поляков с сорока шести до одиннадцати делегатов). Закон также требовал, чтобы определенное число депутатов от нерусских регионов было русским.

Результат оказался более чем ироничным. В первых двух Думах польское Коло, возглавляемое Романом Дмовским, состояло в основном из аккомодационистов, приверженных органической работе. Поляки заняли свое место среди делегатов центра, а не левых. Мусульманские делегаты не представляли собой даже сплоченной группы. В развитии национального самосознания они значительно отставали от поляков, армян и других народов пограничья. Наиболее политически активные из них все еще находились под влиянием Гаспринского. Их высшим стремлением было распространение просвещения и скромных реформ. Их тоже причисляли к делегатам центра. Только кавказская делегация, особенно грузинские социал-демократы, демонстрировала радикальное лицо. Однако правительство предпочитало относиться к этническим представителям с подозрением.

Когда Столыпин возобновил свои скромные предложения по отмене дискриминационных законов, ему помешали крупные правые националистические группы в Третьей Думе и постоянное противодействие суда. Появились зловещие признаки, особенно среди военных, что этническая принадлежность, а не религия или язык, становится главной категорией для оценки качества и надежности населения.132 К 1914 году растущая враждебность станет широко распространенной, что приведет к усилению подозрений среди военных относительно лояльности финнов и поляков и к страшным последствиям для этнических немцев и евреев в России на границах западных пограничных областей, подверженных вторжению.

Несмотря на призывы к автономии и признанию культурной самобытности, народы приграничных территорий Российской империи, как и Габсбургской империи, не ратовали за отделение. Правительство, возможно, упустило последний шанс успокоить их, пойдя на уступки по федералистской линии; хотя, учитывая смешение этнических групп в приграничных районах, мирный исход не был гарантирован. Вместо этого оно впервые в российской истории оказалось под давлением политически мобилизованных националистических правых и в то же время зависело от этих новых политических сил, чтобы провести программу реформ в Думе. Центральная политическая проблема заключалась в том, что революция 1905 года, как бы интенсивна она ни была в приграничных районах, вызвала страх и антагонизм среди правящей элиты и наиболее консервативных элементов населения, которые проголосовали за крайне правые партии, доминировавшие в Третьей и Четвертой думах.

Любые стремления к автономии вызывали ярость правящей элиты. Столыпин был глубоко возмущен постоянными утверждениями финского сейма о том, что великое княжество имеет особый юридический статус в империи. К тому же его территория, находящаяся вне юрисдикции царской полиции, стала прибежищем для подрывных и революционных элементов. Правительство было возмущено, когда после того, как царь распустил Вторую Думу и ввел новый избирательный закон, группа депутатов Думы собралась в Выборге, чтобы выпустить манифест, призывающий русский народ к пассивному сопротивлению. В отместку правительство возобновило политику административной русификации. В июне 1910 г. оно представило закон, налагающий дальнейшие ограничения на финскую автономию. Финский сейм отказался признать новый закон, и противостояние продолжалось вплоть до начала Первой мировой войны.