The Trading Game: A Confession

Теперь, когда Коске был переведен на должность моего младшего сотрудника, было принято решение отозвать Артура обратно в Сидней, с сожалением разлучив его с девушкой. Это должен был быть его второй последний день работы. Он ел суши из прозрачной пластиковой коробки.

"О чем?" Он говорил громко, с полным ртом.

"Я не знаю... ну, знаешь... об экономике".

"Мы уже кое-что сделали - купили зеленые евродоллары".

"Вы купили зеленые евродоллары, а у меня они уже есть. Нет смысла покупать еще на таких уровнях. Кроме того, я не об этом говорю".

"О чем ты говоришь?"

Последние кусочки риса запихивались палочками.

"Я говорю, понимаете, об экономике! Как вы думаете, мы должны что-то делать с экономикой?"

Артур доел суши, сломал деревянные палочки пополам и бросил их в пластиковый контейнер, а затем запечатал его.

"Я не понимаю, о чем вы".

В левом виске у меня появилось что-то вроде колющего ощущения.

"Артур. Я говорю об экономике. Мы должны что-то делать? Об экономике. Что тут, блядь, непонятного?"

Артур немного пожевал и пододвинул свой стул поближе к моему, а затем наклонился, как будто мы собирались заключить сделку по продаже наркотиков.

"Итак... Мы не говорим здесь о зеленых евродолларах... Я прав?"

"Ради всего святого, Артур, дело не в гребаных зеленых евродолларах! Экономика будет в дерьме всегда! Думаешь, мы должны что-то с этим делать?"

Артур отодвинул свой стул на метр и смерил меня взглядом. На мгновение он попытался улыбнуться. Улыбка колебалась и немного раздумывала. Артур оперся руками о стол.

"Ты ведь это серьезно, да?"

"Да, Артур, я, блядь, серьезно, как ты думаешь, стоит ли нам, блядь, что-то делать с этой гребаной экономикой!? Блядь..."

Артур сделал паузу, чтобы снова разразиться громким смехом.

"Что ты собираешься делать, приятель? Станешь, блядь, премьер-министром? Ты собираешься спасти весь гребаный мир??"

"Ну, я, блядь, не знаю, что, по-твоему, мы должны делать? Сидеть здесь и ничего не делать?"

"А-а-а, приятель. Все в порядке, приятель. Мы ничего не делали, мы купили зеленые евродоллары! И заработали кучу денег. Тебе не нужно волноваться, приятель, ты будешь охуенно отчеканен. Ты во всем разобрался!"

"Да, но..." Да, но, черт возьми, ничего. Это прошло сквозь меня. Я знал, что он прав. "Я не знаю... я просто... я не знаю, приятель. Просто...? Это не правильно".

"Ты просто смешон, приятель. О чем ты, блядь, говоришь? Что ты вообще, блядь, можешь сделать?"

"Не знаю. Я могла бы вернуться в университет... Может быть? Попытаться показать парням, что они ошибаются".

Я думал об университетах, о пыльных пиндекстерах, запертых в них, инвертирующих матрицы в маленьких комнатах без окон, и о том, что они могут изменить мир. Затем настала моя очередь смеяться.

После этого Артур вернулся домой. Я уверен, что он все еще трейдер, а не лидер свободного мира. Хотя, думаю, со временем, после десяти или пятнадцати миллионов фунтов, он это сделает.

 

7

АРТУР УШЕЛ, а за ним пришла зима. Было холодно, и все деревья были голыми. Токийская зима не похожа на лондонскую. Она голубая, и весь день светит солнце.

Когда Артура не стало, у меня остался только Коске. Косуке казался милым мальчиком: искренним, честным, трудолюбивым. В нем чувствовалась та невыдающаяся, но упорная целеустремленность, которая присуща героям японских мультфильмов для подростков. Сколько бы раз он ни заканчивал таблицу, я был уверен, что он никогда не сдастся.

Я хотела узнать парня получше. Он казался не маньяком, что было большой редкостью в то время в моей жизни. Проблема была в том, что он очень плохо говорил по-английски. По мере того как мой японский становился все лучше, мы могли говорить все больше и больше. Однажды он сказал мне, что каждый день запоминает по пять новых английских слов и делает это уже пятнадцать лет. Я был шокирован этим, потому что его английский казался очень плохим, и попросил его показать мне слова за этот день. Первым словом в списке было "notwithstanding". Тогда я понял, что на самом деле его английский был идеальным, просто он скрывался за акцентом.

Как только эта проблема была решена, наши способности к общению стали быстро развиваться. Я настроился на его стаккатно-катакановый английский и сам старался говорить на нем. Это стало прорывом не только в моем общении с Коске, но и со всей Японией.

Японцы скажут вам, что они не понимают английского, но если вы говорите на катакане, то они понимают. Катакана - это японский фонетический алфавит, который заставляет английские слова звучать как японские: не "черный перец", а "бу-рак-ку-пеп-паа", не "стол", а "те-е-бу-ру". Если вы попросите на ресепшене отеля "утюг", на вас посмотрят с недоумением; попросите "а-и-ро-н", и он будет в вашем номере.

Возможность нормально поговорить с Коскэ принесла настоящее облегчение. Не осознаешь, насколько глубока потребность разговаривать с людьми, которые не сошли с ума, пока не перестанешь это делать. Я предложил Коске пойти на ужин.