The White Tiger Extrapolation (СИ)

Родстейн нисколько не смутился его вторжения. Он поднял насмешливый взгляд на Леонарда, не прекращая своих действий, словно дразнил его.

Леонард вопросительно посмотрел на Шелдона.

– Что здесь происходит? – сухо осведомился он.

– Эван предложил мне свою помощь в лечении, – сообщил ему Шелдон с непосредственностью, на которую был способен, наверное, он один. – Он втирает в мои мышцы лечебный бальзам, чтобы облегчить жар.

Родстейн едва заметно улыбнулся уголками губ, наблюдая за игрой эмоций на лице Леонарда.

– Эван, можно тебя на минутку? – спросил Леонард, стараясь удержать голос ровным, потому что на самом деле ему больше всего хотелось наорать на Родстейна и запустить чем-нибудь в его голову, но он знал, что это явно не пошло бы на пользу Шелдону. – Уверен, что Шелдон сможет закончить самостоятельно.

Шелдон обиженно поджал губы, когда Родстейн бросил ему извиняющийся взгляд, пожал плечами, отставляя баночку с бальзамом на прикроватную тумбочку, и поднялся на ноги.

– Конечно, Лео, буду рад с тобой пообщаться.

Они вышли из комнаты Шелдона вместе и не сказали друг другу ни слова, пока не вышли из дома на веранду, освещенную мягким светом декоративных уличных фонариков. Леонард глубоко вдохнул влажный и сладкий воздух тропической ночи, успокаиваясь и выравнивая дыхание, посмотрел вверх, на звезды, которые в Майами казались просто огромными, и перевел взгляд на Родстейна. Тот зубами вытянул из пачки сигарету и закурил, улыбнулся Леонарду своей сияющей белоснежной улыбкой, ожидая, когда тот начнет разговор.

– Пожалуйста, оставь его в покое, – выдохнул Леонард неожиданно для самого себя, и сразу же замолчал, потому что просьба была жалкой и неубедительной, и Леонард самому себе показался жалким и неубедительным в этот момент.

Родстейн опустился на деревянные ступени, и Леонард, поколебавшись, сел рядом с ним.

– Я не могу, ты же знаешь, – мягко сказал он, затягиваясь сигаретой и стряхивая пепел куда-то вниз, крошечные искорки осыпались на ступени и медленно догорали, обращаясь в прах. – Пойми меня правильно, я мог бы попытаться и отпустить его, может быть, у меня даже хватило бы сочувствия или Бог знает чего еще, если бы только ты просил его для себя. Но ты не сделаешь этого, не так ли, Лео? Ты с ума по нему сходишь, наверное, даже больше, чем я, и вместе с тем никогда этого не сделаешь, даже если он будет на расстоянии вытянутой руки от тебя целые годы, потому что каким-то абсурдным образом не можешь решиться ни на что, пока он не сделает первый шаг.

Леонард ничего не ответил, слишком ошеломленный, чтобы говорить, и Родстейн продолжил все так же рассудительно, словно объяснял Леонарду нечто само собой разумеющееся:

– А он никогда этого не сделает, ты должен понимать. И знаешь, я могу сказать тебе, чем это закончится. Он будет разрушать любые твои отношения, потому что для каждой девушки, которая станет с тобой встречаться, он будет лишь досадной и непонятной помехой, которая является такой большой частью твоей жизни, что едва ли какие-либо отношения способны вынести такое. И ты будешь оставаться один, раз за разом, и ты будешь задаваться вопросом, что с тобой не так, суждено ли тебе умереть в одиночестве, но все равно не оставишь его, потому что это невозможно для тебя – оставить Шелдона Купера, ты скорее разорвешь отношения с любимой девушкой. Может быть, в конце концов, ты найдешь как раз такую девушку, которая тебе нужна, которая примет Шелдона почти так же, как принял его ты. Тогда вы окружите его заботой и вниманием и станете потакать его нуждам, и оба превратитесь в родителей еще до того, как ваш первенец увидит свет. Но неужели ты не видишь, какой это будет растратой? Шелдон Купер – поразительный человек, и раз уж мы оба так сильно его хотим, неужели будет честным, если в конце концов он не достанется ни одному из нас? То, что ты делаешь – это все равно, что… я не знаю, Лео, это все равно, что купить игрушку и никогда не открыть коробку, ты понимаешь, что я имею в виду?

Леонарду пришло на ум, что у него дома была масса игрушек, которые он никогда не открывал, чтобы не повредить упаковку, но он не собирался озвучивать эту мысль Родстейну. По правде сказать, Леонард был в таком шоке от услышанного, что едва ли вообще мог что-либо на это ответить.

– Ты ошибаешься. Господи, ты так чудовищно ошибаешься, – в конце концов выдохнул он. – Между мной и Шелдоном все совершенно не так. Он мой коллега и мой друг, лучший друг, если угодно, но мне никогда и в голову бы не пришло… – он запнулся и замолчал, не в силах озвучить то немыслимое, что предполагал о нем Родстейн.

– Возможно, ты можешь убедить в этом самого себя, – улыбнулся Родстейн. – Но я в это не верю, увы, я продолжаю настаивать на своем.

Повисла пауза. Родстейн слегка наклонился к нему и заговорщически понизил голос:

– Итак, ты все-таки сказал ему о моих намерениях?

Леонард поморщился, потому что Родстейн спросил об этом так, словно все это было лишь игрой.

– Я своего рода догадался, когда он спросил меня, нахожу ли я его привлекательным, – пояснил тот, пожав плечами.